Unknown

- Да ладно, не обращай внимания, приятель. Это просто психологические игры. Я прошел через тот же ритуал, когда только приехал.

- Неужели эти ублюдки не понимают, что без ООН они были бы мертвы? Судя по всему, что я видел до сих пор, они нуждаются в нас гораздо больше, чем мы в них.

- Забудь об этом, Кэмми. Это игры мачо, приятель, знак уважения. Вот и все.

Я сделал, как он сказал, и достал пистолет, положив его на стол рядом с пишущей машинкой. Этот вопрос разозлил меня больше, чем я мог бы себе позволить. Если бы в Боснии так обстояли дела, то я мог бы предвидеть, что здесь у нас возникнут проблемы. Я начинал понимать, как работают эти люди. Дело было не только в мусульманах, но и во многих других бандитах. Сегодня это был пистолет, а завтра это будет пункт хранения оружия или важный участок линии фронта, который мы должны были нанести на карту.

Здесь шла тонкая игра, определяющая кто хозяин, а кто слуга, игра, в которой уважение было превыше всего. Если мы теряли это уважение, у нас возникали проблемы. Как нового учителя перед классом, полным непослушных четырнадцатилетних подростков, нас прощупывали на предмет наших слабостей. Моргни, и мы бы проиграли. Ситуация должна была измениться. Если бы этого не произошло, то, скорее всего, мы все окажемся на пороге решающей схватки. Мостар уже был на острие ножа. Никто из нас не мог позволить себе уступить ни на дюйм.

Мы постучали и вошли. Кабинет генерала был очень похож на его приемную. Единственным предметом мебели был письменный стол, стоявший напротив нас. На нем стоял ящик для входящих документов с несколькими листками бумаги и старый телефонный аппарат.

Генерал сидел на своем стуле, занимаясь какими-то бумагами. Он не поднял глаз, когда мы вошли. Он опустил голову, но я мог судить по его рукам, что он молод, вероятно, ему было под сорок. Он оказался гораздо стройнее, чем я себе представлял, с покатыми плечами и заметно сутулой шеей. Казалось, что груз ответственности за оборону Мостара физически сказался на его внешности и почти раздавил его. Его адъютант стоял прямо за его правым плечом, переводя взгляд с Реджи на меня. Он был похож на охотничью птицу генерала, наблюдающую, слушающую, выжидающую.

Когда генерал, наконец, поднял голову, я увидел, что на нем очки в роговой оправе, как у школьного завуча. Я увидел совсем не то, что ожидал. В британской армии в разгар Холодной войны командующий корпуса в Германии мог командовать пятьюдесятью тысячами военнослужащих. У этого парня, вероятно, было менее восьми тысяч человек, в основном стариков.

Генерал поднялся на ноги, и мы пожали друг другу руки. Его речь была мягкой и безукоризненно вежливой. Его английский был безупречен. Мы поговорили о том, чем я занимался с тех пор, как прибыл на место операции (я сказал ему правду, но умолчал об операции в Маглае), и о том, чего я надеялся достичь в Мостаре. У меня возникло ощущение, что проблема с пистолетами возникла не по его вине, а была подстроена его приспешниками. У этого парня на уме были гораздо более глубокие вещи. Он выглядел так, словно уже прожил свою жизнь и теперь просто сводил концы с концами. Он был самым грустным человеком, которого я когда-либо видел.

Я сказал ему, что нам нужно будет продолжить картографирование со всей возможной поспешностью, если мы хотим уложиться в срок подписания и последующего размежевания территории. Сейчас было 6 апреля. Подписание должно было состояться двенадцатого, а размежевание территории - на следующий день. Время поджимало, и с уходом Реджи я понял, что не могу позволить себе подвергать испытанию свой авторитет.

-Любая помощь, которая вам необходима, сержант... Пожалуйста, моя дверь всегда открыта.

Он поднялся, чтобы пожать нам руки. За его спиной, его адъютант продолжал следить за мной.

Реджи и я забрали наши пистолеты и продолжили путь.

Когда мы петляли по боковым улочкам, возвращаясь к нашему "лендроверу", я понял, что генерал - тот, с кем я мог бы вести дела. Что меня беспокоило, так это мир беззакония, существовавший между ним и линией фронта. Где-то в глубине моего сознания тихий голосок подсказывал мне, что именно здесь картографическая операция в Мостаре может устоять или потерпеть провал.

Во второй половине дня Реджи отвез меня на пункт хранения оружия, один из двух, которые мы должны были контролировать в Восточном Мостаре. Процесс проверки оказался более сложным и запутанным, чем я предполагал вначале. Часть соглашения между боснийскими хорватами и мусульманами предусматривала отвод тяжелого вооружения с поля боя. Обе стороны отказались передать оружие под контроль ООН, но согласились с тем, что оно может быть отведено с линии фронта и размещено в определенных районах. Затем они могли бы ежедневно проверяться группами наблюдателей ООН. Оружие, которое на стороне мусульман в основном представляло собой тяжелые минометы, было в буквальном смысле заряжено и готово к применению. В некоторых случаях в них даже были снаряды. Все они были намеренно повернуты в сторону ближайшей позиции хорватов.