Unknown

Наконец-то после всех этих месяцев отбора и подготовки нам предстояло отправиться на настоящую боевую операцию, однако несмотря на то, что теперь все было по-настоящему, казалось, что никакой разницы не было. Мы всё так же отрабатывали свои действия до мельчайших деталей: погрузку в вертолет, высадку, походный порядок на марше, развертывание в боевой порядок для проведения налета и собственно сам налет. Нам дали два часа на то, чтобы привести снаряжение и оружие в порядок — строевой смотр должен был состояться в пять часов вечера. Затем последовал ужин и отдых в приказном порядке до 10 вечера, когда должна была состояться окончательная проверка готовности. Я никогда не мог заснуть перед боевым выходом, но сама идея об отдыхе в принудительном порядке мне понравилась — такой подход давал возможность расслабиться хотя бы физически, если уж мысленно не получалось. Трое моих сотоварищей, с которыми я делил комнату, провели это время за чтением Библии. Солдаты-африканеры — очень религиозные люди, они любят при любом случае упоминать о том, что все войны они ведут с Библией в одной руке и винтовкой в другой. Испытывая скептическое отношение ко всякой организованной религии, но также понимая, что могу ошибаться, я всегда перед боем стараюсь примириться с Богом. Я просил Его обратить внимание на всё то хорошее, что я сделал в жизни, а если я и позабыл о Нем, то пусть уж Он помнит обо мне.

В 10 утра следующего дня состоялся строевой смотр. Я был вооружён АК-47 с «двойным» магазином — два рожка по 30 патронов, скрепленных вместе, — плюс еще пять дополнительных магазинов в РПС. Также у меня были 9-мм пистолет «Беретта» с магазином на 15 патронов, две осколочных гранаты, одна зажигательная с белым фосфором, две дымовые шашки красного дыма, запас воды и сухой паёк на сутки, карта, компас и прочие предметы — стандартное снаряжение военнослужащего специального назначения ЮАР. Нас проверили еще раз, осмотрели оружие, мы попрыгали, чтобы убедиться, что не издаем никаких звуков, после чего, построившись в колонну, отправились на вертолетную площадку к западу от базы.

Через тридцать минут приземлились вертолеты, и мы поднялись на борт. К месту высадки борта летели кружным путем, на тот случай, если какой-нибудь СВАПОвский агент засек наш вылет. После высадки на вражеской территории мы развернулись в походный порядок при патрулировании: колонна с двумя разведчиками в головном дозоре и двумя бойцами охранения на каждом из флангов. Уже не в первый раз я подивился тому, насколько бесшумно умеют передвигаться мои сослуживцы. Большинство из них родилось и выросло на фермах, охотится они начинали с того момента, как могли удержать в руках ружье, и по бушу они передвигались как призраки.

К нужному нам объекту мы шли долго, постоянно останавливаясь, чтобы вслушаться в окружающую обстановку. Каждые 40 минут группа останавливалась на пятиминутный привал и меняла дозорных. Все происходило абсолютно беззвучно. Спустя два с половиной часа мы подошли к расположению лагеря — человеческие следы на мягком песке в буше мог увидеть даже неопытный следопыт. Местность представляла собой в основном полупустыню с редкими скоплениями невысоких деревьев. В одном из таких, где находился небольшой источник воды, как раз и располагался вражеский лагерь.

Лейтенант дю Тойт распределил наши силы, убедившись, что каждый боец знает где находится противник. Кокки держался настолько спокойно и профессионально, что можно было подумать, что он просто вышел в парк погулять. Подгруппа огневой поддержки отправилась на свою позицию — им предстояло работать всю ночь, устанавливая длинный ряд «Клейморов», и если бы их обнаружили, нам ничего не оставалось бы как немедленно атаковать базу в кромешной темноте. Я посмотрел на часы: час ночи, до рассвета еще четыре с половиной часа. Мы лежали на земле, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, при этом один из бойцов отдыхал, а его напарник сторожил, каждые полчаса солдаты менялись местами. Ночь тянулась медленно. Я почувствовал, как меня аккуратно потрясли за плечо — должно быть, задремал, — и опять посмотрел на часы: пять тридцать. Только-только забрезжил рассвет, утренние птицы уже затянули свои песни. Глянув налево, я увидел, как Кокки поднимается на ноги. Время «Ч»!

Кокки взял ракетницу и выпустил зеленую ракету. Спустя мгновение оглушительно сработали установленные мины. Не знаю, что там почувствовал противник, но меня эти взрывы просто оглушили — на какую-то секунду мне показалось, что из моих легких вышибли весь воздух. Затем заработали пулемёты и воздух расцвел сотнями красных, остро жалящих «пчёл»-трассеров. В лагере раздались взрывы поменьше — по целям начали работать РПГ и минометы. Казалось, это будет продолжаться вечно. В этом грохоте послышался голос Кокки, отдавшего приказ на африкаанс приготовиться к атаке. Мы встали на рубеже, напряжённые до предела, готовые в любую секунду сорваться и броситься вперед.