Unknown

Хотя на моей работе все шло хорошо, я все еще сильно переживал уход своей второй жены. Затем на Теннант-стрит произошло нечто, что позволило мне взглянуть на жизнь по-другому. А все началось довольно просто. В участок со своей шестнадцатилетней дочерью пришла женщина, чтобы пожаловаться, что на девушку напали по дороге домой из школы и сильно избили. У нее была разбита губа и подбит глаз.

Она рассказывала свою историю срывающимся голосом, время от времени делая паузы, чтобы собраться с мыслями. Интуиция подсказывала мне, что это было не просто издевательство. Я попытался надавить на нее, но каждый раз она бросала испуганный взгляд на свою мать и замыкалась в себе. Попросил ее мать принести нам всем чаю, и оставшись с ней наедине, я попытался разговорить девушку снова.

— Что на самом деле произошло?

В ее глазах появились слезы. Я попытался снова, разговаривая очень мягко.

— Ты не хочешь, чтобы твоя мама узнала об этом?

Она кивнула, все еще плача. Я не смог справиться с этим. Это была работа для опытной женщины-полицейского, поэтому, поднявшись, чтобы уйти, я сказал ей, что остальную часть беседы проведет женщина-офицер. Она смотрела на меня, и по ее ангельскому лицу ручьем текли слезы. На нее навалилось все сразу: нападение, изнасилование, боль. Я опустился рядом с ней на колени и сказал, что она ни в чем не виновата. Вся боль, которую я испытал в своей жизни, казалась ничтожной по сравнению с тем, что пережил этот бедный ребенок. Вернулась ее мать, и я встретил ее у двери.

— Поговорите со своей дочерью. Ей есть что рассказать, и, пожалуйста, будьте с ней поласковее.

Я оставил их одних, а сам пошел за женщиной-полицейским. Такими делами занимался специальный отдел Королевской полиции Ольстера.

Не думаю, что когда-либо снова буду смотреть на вещи по-старому. Видя эту разрушенную невинность, чувствуя эту боль, я столкнулся с некоторыми из своих собственных демонов, столкнулся с ними с такой силой, о которой даже не подозревал.

Во время своего пребывания в уголовке у меня завязалась хорошая дружба с давним сотрудником отдела уголовных расследований Найджелом Кеем. Это был огромный человек, весивший, наверное, около двадцати стоунов. Само его присутствие в комнате для допросов было пугающим событием. Однажды мобильный патруль полицейских, действовавших в форме, отреагировав на звонок о проникновении в дом в Баллисиллиане, обнаружил там двух мужчин, прятавшихся под лестницей. Один из них оказался давним бандитом из Добровольческих сил Ольстера, на которого у нас были ориентировки из других участков в связи с серией ограблений. На второго человека у нас не было абсолютно ничего. Мы с Найджелом провели его допрос.

История этого человека оказалась проста, хоть и трагична. Он выпивал в местном пабе, когда человек из Добровольческих сил, с которым он был шапочно знаком, предложил ему вместе «подзаработать немного деньжат» на одной работёнке. В следующее мгновение до человека дошло, что он помогает тому взламывать дом. Найджел не поверил ни единому слову и предположил, что тот на самом деле является профессиональным взломщиком. Человек это отрицал. Найджел подвергал его словесному нажиму не менее двух часов, предлагая освободиться от бремени, рассказав об остальных кражах, чтобы они были приняты во внимание на суде. Задержанный упорно придерживался своей версии. Оставив его в комнате для допросов, мы сделали перерыв.

— Думаю, он говорит правду, — произнес Найджел. — Получи с него показания и закончи расследование. Все довольно просто.

Обоих перевели для судебного заседания в Белфастский магистратский суд, и три недели спустя, незадолго до окончания срока службы в отделе уголовных расследований, я присутствовал в суде в качестве свидетеля. Я спустился в камеру, чтобы поговорить с нашим подопечным до того, как он предстанет перед судом, и когда повернулся, чтобы уйти, он поймал меня за руку.

— Вы будете выступать за меня в суде?

Его лицо было озабоченным, напряженным. Он выглядел так, будто умолял сохранить ему жизнь.

— Почему я должен это делать?

— Послушайте… Я никогда не делал ничего подобного раньше, и не буду делать этого снова. Я пытаюсь выбраться из района, поменявшись квартирой с сестрой, которая живет на юге города. Если меня посадят в тюрьму, я просто не смогу сменить дом. Я тут застряну.

Я обдумал его слова, изучая выражение на его лице.

— Вы знаете, кто я?

— Я знаю, что вы суровый человек. Все говорят, что вы человек, которому нельзя перечить.

— Если я замолвлю за вас слово, то потом вам лучше убраться из этого района. Кроме того, если я узнаю, что вас снова арестовали, неважно за что, я задамся целью, и вы получите максимальный срок. Вы поняли?

Он кивнул.

— Хорошо, я выступлю за вас в суде.

— Я вас не подведу!

— Замолвлю слово, этого должно быть достаточно.

В суде адвокат этого человека выдвинул версию, что его клиент в ту ночь был пьян. Это была не защита вообще. Естественно, судья не впечатлился и ответил.

— Общественность имеет право на защиту своей собственности. Не вижу здесь никакой защиты и полагаю, что…