Unknown

 Прежде чем Эспер успел закончить свою речь, отодвинулись несколько тяжелых засовов, и огромный ключ вошел в еще более огромный замок.

 - Благороднейшие господа! - икнул привратник. - Во имя Девы Марии, заходите. Я совсем забылся, поскольку в эти осенние ночи необходимо согреваться бокалом веселяшего ликера, и да простит меня Господь за то, что я по ошибке принял ваши достопочтеннейшие высочества за парочку лесных разбойников или, по крайней мере, мелких браконьеров. Здесь мало развлечений, добрый сэр (при этих словах отодвинулся последний засов): бокал неважного ликера и молитвенник. Эти холодные ночи я главным образом провожу с благочестивыми друзьями за радениями. Вы слышали наши молитвы, благородные лорды!

 - Молитва святому Петру, молитва святому Павлу!

 Молитва святому Иерониму, молитва им всем!

 При этом набожный привратник благоговейно перекрестился.

 - Молимся всем святым непременно, но преданны лишь одному рейнвейну! -

 добавил Эспер Георг. - Вы забыли самую лучшую часть припева, мой честный друг.

 - О! - криво усмпехнулся привратник. - Я рад, что столь благородные сиятельства склонны к пению гимнов!

 Привратник провел их в комнату, где за круглым столом полдюжины гостей были погружены в обсуждение достоинств различных приятных ликеров. Когда вошел Вивиан, его попытались встретить с вежливым гостеприимством, но человек, который предложил ему свой стул, упал на землю в тщетной попытке быть вежливым, а другой, наполнив для вошедшего гостя большой бокал, после вступительной речи, полной бессвязных комплиментов, по ошибке предложил Вивиану пустую бутылку. Хотя привратник и все его друзья были пьяны, им все же хватило благоразумия понять, что присутствие князя Священной римской империи, кавалера ордена Золотого руна и близкого друга их хозяина разрушало их компанию и ставило под сомнение веселую свободу равного товарищества, так что, хотя от привратника это потребовало некоторых усилий, он все-таки выполз из комнаты, чтобы сообщить своему благородному господину о неожиданном прибытии высокородного незнакомца, Эспер Георг незамедлительно занял место за столом, а когда вернулся хозяин привратницкой, благородный секретарь уже произнес изысканный тост, спел изысканную песню, выслушал крики одобрения всех присутствующих, но не оставил свои попытки выполнить обещание, которое дал у ворот, и продолжал энергично требовать бутылку гайзенхайма, лемоны, бренди и миску.

 - Спокойнее, чада Бахуса, - сказал привратник, вернувшись, - спокойнее, и ничего больше вам не захочется, но следует помнить - я должен выполнить свои обязанности перед благородным бароном, моим господином, и перед благородным князем - вашим господином. Если последуете за мной, - продолжил привратник, с величайшим почтением поклонившись Вивиану, - если последуете за мной, высокороднейший и могущественнейший сэр, для моего хозяина будет честью выпить за ваше здоровье. А что касается вас, друзья мои, спокойнее, повторяю вам еще раз. Скоро поговорим о гайзенхайме. Разве я могу не присутствовать при первом отжиме? Отнюдь! Спокойнее, вы можете пить за мое здоровье, когда я погружен в грезы холодного напитка, и говорить то, что никогда не сказали бы мне в лицо. Но помните, мои справедливые возлюбленные друзья, никакого подхалимства. Подхалимство разрушает любую дружбу, это - словно тошнотворная наливка в бутылке вина. Говорите, что у вас на уме, говорите любые мелочи, которые первыми приходят на ум, например: «Ну, за Хандриха, привратника, я должен заявить, что никогда не слышал о нем ни одного дурного слова», или так: «Отличные панталоны у привратника Хандриха, очень аккуратный парень, не враг девицам, должен сказать», или так: «За добродушного, симпатичного, крепко пьющего, добродетельного, щедрого, остроумного плута, мое почтение Хандриху», - но ни слова больше, друзья мои, ни слова больше, никакого подхалимства. А сейчас, сэр, прошу меня простить.