Unknown

У меня не было времени подготовить бэк-трек для хип-хопа или спланировать плавный концерт. Это просто я. Моя кровь. Мое сердце. Мое все. Как будто я засунула руку себе в грудь и вытащила кишки.

Когда я закончила, раздались аплодисменты. Поп-ап мероприятие оживает. Официанты снуют туда-сюда вдоль столиков. Пары всех возрастов сидят, переплетясь, лицом к сцене. Ни один столик не свободен. За бархатными канатами, оцепляющими мероприятие, выстроилась очередь из клиентов, которые наблюдают и ждут.

Стыд возвращается, яростный и мучительный. На этот раз он сильнее, потому что я знаю, каково это — играть самой собой. Освобождение. Подлинность. Парик и грим теперь кажутся мне еще тяжелее, чем раньше.

Я поспешно ухожу со сцены и киваю двум скрипачам, которые выходят следом.

Менеджер мероприятия стоит под тентом с напитками. Он показывает мне большой палец вверх. Я неловко машу ему в ответ.

Зазвонил мой телефон.

Я удивленно опускаю взгляд, когда вижу, что на мой счет положили больше оговоренной суммы. С каких это пор Gorge's платит сразу после выступления, а не через три дня?

Я не собираюсь жаловаться. Это поможет мне хоть как-то оплатить аренду.

— Эй!

При звуке голоса брата на меня выплескивается ведро холодной воды. После смерти мамы я дала ему столько шансов.

Он только что узнал, что его мать была наркоманкой, и у него были две сводные сестры, такие же бедные и непутевые, как и он. Наверное, это было слишком тяжело. Я понимала.

Но он не выходил с нами на связь несколько недель. А когда мы попросили его о помощи, он посоветовал мне прыгнуть со скалы. Может быть, он не говорил именно так, но было ясно, что мы для него лишь обуза.

Я поклялась вычеркнуть его из своей жизни и притвориться, что его никогда не существовало, что мама никогда не говорила нам о его существовании.

Так почему же какая-то часть меня хочет его обнять?

Держась к нему спиной, я кашляю. — Что?

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что ты играешь очень... хорошо... — Он внезапно делает шаг ко мне, и его глаза расширяются от удивления. — Каденс?

— Как ты... — Я понимаю, что только что выдала себя, и краснею. В ужасе я оглядываюсь по сторонам, замечая, что все официантки странно смотрят на нас. Они нас слышали?

Его глаза вспыхивают. — Это ты.

Я смотрю в лицо брата. Мы впервые встретились через день после того, как я получила мамину предсмертную записку. Он пришел в дом в пыльных джинсах, испачканной рубашке и старых кроссовках. Его волосы были густыми и волнистыми, и он совсем не походил ни на меня, ни на Вай.

Если бы не гневные слезы в его глазах и не то, как сорвался его голос, когда он спросил: «Она действительно умерла», я бы не поверила, что это мой брат.

Сегодня Рик одет в хорошую футболку и джинсы без прорех и дыр. Его ботинки черные и блестящие, а волосы аккуратно причесаны.

Рик хмурится на меня. — Почему ты носишь парик?

— Не здесь. — Я хватаю его за руку и тащу прочь от палатки.

Он останавливает меня. — Я не могу никуда идти. Я должен работать.

— Где твой пост? — Шепчу я.

— В той стороне. — Он показывает подбородком на край парка.

Я следую за ним, не поднимая головы и идя быстрым шагом. Когда мы доходим до кучи деревьев, он останавливает меня. — Я не могу идти дальше этого места, иначе мой менеджер может меня разорвать.

Тысяча мыслей проносится в моей голове. Как он узнал, что это я? Где он был? Как он себя вел? Почему он не помог нам, когда мы в нем нуждались?

Я заставляю свой тон быть ровным, не желая выглядеть перед ним как несмышленый ребенок. Несмотря на мой парик, зеленые глаза и странный наряд.

Он ловит мой взгляд, и в его глазах появляется странная эмоция.

— Ты очень похожа на нее.

— На кого?

— На маму.

Сразу же накатывают чувство вины и злость. Это странная смесь, которая зарождается в моем сердце и посылает жжение прямо в легкие. То, что я каким-то образом связана с матерью, — это как удар в живот.

— Однажды она приезжала ко мне. — Он пинает камень. — Одетая вот так. С рыжими волосами. Тогда я не знал, что это она. Она так и не представилась мне.

Я скрещиваю руки на груди и набираю воздух в легкие.

— Думаю, это объясняет, как ты меня узнал.

— Не слишком ли ты молода, чтобы играть в винных барах?

В Gorge's никогда не спрашивали о моем возрасте или настоящем имени, и это одна из причин, по которой мне нравилось там работать.

— А ты не слишком занят своей собственной жизнью, чтобы заботиться о том, что я делаю со своей? — Отвечаю я.

Он морщит брови, и в его карих глазах мелькает чувство вины. Он быстро скрывает это, пригибаясь и смеясь.

— У тебя тоже такой же характер, как у нее.

— Перестань сравнивать меня с мамой. — Огрызаюсь я. — Ты едва ее знал.

— О, я бы хотел никогда ее не знать. Поверь мне. Если бы она не лезла в мою жизнь так, как всегда, все было бы проще.

Его глубокая хмурость заставляет меня задуматься, не знает ли он больше, чем говорит.

Раздражение иголками пронзает мою кожу.

— Не волнуйся. Мы не собираемся врываться в твою жизнь и ломать ее, как это делала мама. Мы закончили?