Unknown

– Это не мой бой, – прошептала я.

«Герой не выбирает своих испытаний», – произнес голос Бабули.

– Я не знаю, как это остановить.

«Герой встречает лицом к лицу то, что наступает дальше».

– Они ненавидят нас! Думают, что мы заслуживаем лишь уничтожения!

«Докажи, что они ошибаются».

– Э-э… Аланик! – нерешительно позвала Каури, подведя свой корабль к моему.

Я сделала глубокий вдох и посмотрела на звезды.

Скад. Я не могла их бросить.

Не могла сбежать из этого боя.

– Подведите свои корабли ближе ко мне, – велела я киценам и Дымке. – Коснитесь крыльями моих крыльев, если сумеете.

– Зачем? – спросила Дымка, выполняя приказ; ее крыло соприкоснулось с моим, и с другой стороны то же самое сделали кицены. – Что мы делаем?

– Шагаем в темноту, – сказала я.

А потом швырнула нас в «нигде».

Интерлюдия

Быть двумя существами оказалось для Моррьюмара довольно неприятным испытанием. Хотя вроде бы, еще не родившись, он ничего другого и не знал. Но его отдельные половинки, а значит, и унаследованная ими память точно знали, что этот опыт весьма странен.

Два разума, думающих вместе, но соединяющих свои воспоминания и прошлый опыт. Только часть от каждого из родителей, смесь характеров и памяти. Иногда их порывы боролись друг с другом. Вот сегодня Моррьюмар хотел почесать голову, и обе руки попытались сделать это одновременно. А раньше, когда что-то загрохотало – всего лишь упавшее блюдо, – Моррьюмар попытался в одно и то же время и спрятаться, и броситься на помощь.

Эти отличия становились все сильнее по мере того, как две его половины готовились снова разделиться и перекомпоноваться. Моррьюмар шагнул к капсуле для черновиков, проходя сквозь строй из членов семьи: левые – по одну сторону, правые – по другую, а гендеры – где захотят. Они поднимали руки, касаясь вытянутых рук Моррьюмара, когда он шел через темную комнату.

У Моррьюмара оставалось еще два с половиной месяца, но после того, как он ушел из космических войск… в общем, было принято решение провести процедуру раньше. Этот черновик не удался. Родители Моррьюмара и члены семьи пришли к согласию. Пора предпринять еще одну попытку.

Все говорили, что к этому не надо относиться как к прощанию и что сам Моррьюмар не должен воспринимать это как отбраковку. Создание нового черновика было обычным делом, и их уверяли, что это не больно. Но как вообще возможно воспринять это иначе, чем отбраковку?

«Слишком агрессивен, – сказал один из старших. – Это будет создавать ему проблемы всю его жизнь».

«Он выбрал профессию, совершенно не подобающую дионейцу, – сказал кто-то из ровесников родителей. – Она никогда не сделала бы его счастливым».

Эти же самые родственники ласково улыбались Моррьюмару и касались его рук, словно провожали его в путешествие. Капсула для черновиков напоминала большую кровать с углублением в центре, сделанную из традиционного дерева и отполированную изнутри. Как только Моррьюмар заберется в нее, крышка опустится, и внутрь впрыснут питательный раствор, чтоб помочь образованию кокона и запуску создания нового черновика.

Когда Моррьюмар подошел к капсуле, Нумига, самый старший из семьи, взял его за руки:

– Ты хорошо поработал, Моррьюмар.

– Но если так… почему я не сумел хорошо показать себя?

– Твоей задачей было не показать себя, а просто существовать и позволить нам увидеть перспективы. Послушай, ты же сам вернулся к нам и согласился с тем, что процесс необходимо продолжить.

Левая рука Моррьюмара почти сама по себе сделала жест подтверждения. Он действительно вернулся. Покинул доки, когда остальные уходили в бой. Бежал, потому что… потому что был слишком расстроен, чтобы продолжать. Защищаться от делверов – это одно, но стрелять в других пилотов! Эта идея повергла Моррьюмара в ужас.

«Ты все равно был слишком труслив, чтобы сражаться с делверами, – сказал ему внутренний голос, возможно принадлежащий одному из родителей. – Слишком агрессивен для дионейского общества. Слишком параноидален, чтобы воевать. Новый черновик – это только к лучшему».

«К лучшему», – подумала другая его часть.

Моррьюмар споткнулся, потеряв ориентацию в пространстве из-за двух разных частей мозга. Нумига помог ему сесть на край капсулы, его темная красновато-пурпурная кожа словно сияла в свете свечей.

– Это начало, – сказал Нумига. – Пора.

– Я не хочу уходить.

– Тебе не будет больно, – пообещал Нумига. – Когда ты выйдешь, это по-прежнему будешь ты, только обновленный. Просто другой.

– А если я хочу остаться тем, кто я есть сейчас?

Нумига похлопал его по руке:

– Почти все мы прошли через несколько попыток, Моррьюмар, и все мы их пережили. Когда ты снова выйдешь из капсулы, то сам удивишься, что так беспокоился.

Моррьюмар кивнул и поставил обе ноги в капсулу. Потом остановился:

– Когда я выйду отсюда, я буду помнить эти месяцы?

– Смутно, – сказал Нумига. – Словно обрывки сна.

– А мои друзья? Я узнаю их лица?

Нумига мягко подтолкнул его в капсулу. Время настало. Две половины Моррьюмара разъединялись, разумы разделялись… и его личность истончалась. Было так трудно… думать…