Unknown

ПЕРВОЕ, ЧЕГО ОНА РЕЗКО ЗАХОТЕЛА – дать ему по шее, второе – схватить за плечи и притянуть его так, чтобы ее глазные яблоки были в дюйме от его, и сказать спокойно, но отчетливо: «Какого черта ты имеешь в виду?»

Она воздержалась от каких-либо действий, только потому, что они, вероятно, привели бы к длительной беседе, из разряда крайне неподобающих для детей, а они оба были в зале в нескольких футах от двери кабинета: Брианна слышала их разговор.

– Видишь это? – говорил Джемми.

– Ага.

– Плохие люди пришли сюда, очень давно, искать деду. Плохие англичане. Это они сделали.

Роджер повернул голову, когда уловил, что именно Джемми говорил, и с полуулыбкой поймал взгляд Брианны.

– Плохой анвичанин! – повторила Мэнди послушно. – Заставь иво исплавить все!

Несмотря на раздражение, Брианна не могла не ответить Роджеру улыбкой, хотя и ощутила легкий трепет в животе, вспоминая, как ее дядя Йен, такой спокойный и добрый человек, показывал ей следы сабельных ударов на деревянной обшивке в прихожей и говорил: "Мы оставили все так, чтобы показать детям, и рассказать им: вот это и есть англичане". Тогда в его голосе была сталь, и сейчас она услышала такой абсурдный отголосок этой стали в детском голосе Джемми, и у нее появились первые сомнения относительно целесообразности поддержания этой конкретной семейной традиции.

– Ты рассказал ему об этом? – спросила она Роджера, так как детские голоса удалились в сторону кухни. – Я этого не делала.

– Энни частично рассказала ему, я подумал, что будет лучше сообщить и остальное, – он поднял брови. – Нужно было сказать, чтобы он спросил тебя?

– О. Нет. Нет, – повторила она с сомнением. – Но должны ли мы учить его ненавидеть англичан?

Роджер улыбнулся этому.

– «Ненавидеть», возможно, слишком сильно сказано. И Джем сказал: «Плохие англичане». Они и были плохими англичанами – те, которые сделали это. К тому же, если он будет расти в Хайленде, то, скорее всего, услышит несколько колких замечаний относительно сассенах - чужестранцев, и соотнесет это с воспоминаниями о твоей матери. Твой Па, в конце концов, всегда называл ее «Сассенах».

Он перевел взгляд на письмо на столе и, мельком глянув на настенные часы, резко встал.

– Господи, я опаздываю. Я зайду в банк, пока буду в городе. Нужно что-нибудь в магазине «Для фермы и дома»?

– Да, – произнесла она сухо, – новый насос для сепаратора молока.

– Хорошо, – сказал он, поцеловав ее, и поспешно вышел, просовывая руку в куртку.

Она открыла было рот, чтобы крикнуть ему вслед, что пошутила, но, подумав, закрыла его. В магазине «Для фермы и дома» может найтись и насос для сепаратора молока. В огромном, безумно многолюдном здании на окраине Инвернесса – магазине «Для фермы и дома» чего только не было: все, что могло бы понадобиться для фермы, в том числе вилы, резиновые пожарные ведра, упаковочная проволока и стиральные машины, а также посуда, банки для консервирования, и еще немало загадочных орудий, о назначении которых она могла только догадываться.

Она просунула голову в коридор, но дети были на кухне с Энни МакДональд, девушкой-домработницей. Смех и тоненький «дзинь» древнего тостера, доставшегося им вместе с домом, выплывали из-за обитой потертым зеленым сукном двери вместе с соблазнительным ароматом горячих тостов с маслом. Запах и смех притягивали ее как магнит, и тепло дома обволакивало, золотистое словно мед.

Но прежде чем присоединиться к ним, она остановилась, чтобы сложить письмо, и при воспоминании о последнем замечании Роджера поджала губы.

– Знал раньше!

Свирепо фыркнув, она сунула письмо обратно в коробку и вышла в коридор, где тут же остановилась, увидев большой конверт на столике возле двери, куда каждый день выгружалась ежедневная почта и содержание карманов Роджера и Джемми. Она выхватила конверт из кучи рекламных проспектов, камешков, карандашных огрызков, звеньев цепи велосипеда, и... это что, дохлая мышь? Это она и была, сплющенная и высушенная, но украшенная жесткой петелькой розового хвоста. Брианна подняла ее осторожно и, прижав к груди конверт, пошла дальше – к чаю и тостам.

«Честно говоря, – думала она, – Роджер не единственный, кто держал все в себе». Но разница была в другом - она собиралась сказать ему, о чем думала, как только все будет улажено.

ГЛАВА 8

ВЕСЕННЯЯ ОТТЕПЕЛЬ

Фрейзерс-Ридж, колония Северная Каролина

Март 1777