Unknown

Не было ничего такого, что могло бы хотя бы отдалённо намекнуть на декорацию к сказочной истории с элегическим началом — вместо лёгкой взвеси воды в воздухе потоки воды превращали всё вокруг в заболоченную, грязную жижу, грязные бултыхи капель в лужах забрызгивали всё вокруг.

— Здесь чудесно.

Дейв присел на плетёную софу и похлопал ладонью рядом, чтоб она присела с ним.

— Я бы сказал, что было бы неплохо, если б солнышко светило, но я знаю, что на самом деле такая погода тебе по душе.

— По душе, но, когда есть, где погреться, уверена, что весь день проскакать под дождём я бы не смогла. И, ты знаешь, если бы не было угрозы паводка в городе. Но, да, именно этот дождь — большие капли, прохладный ветер, ограниченная видимость — мне нравится. Хочется свернуться калачиком.

Дейв приобнял её за плечо. Она прислонилась к нему, согреваясь.

— Я знаю, это сильно не твоё. Коттедж, головы животных... можно было бы подобрать место и получше для того, чтобы разделить близость. Но вот именно тут, просто немного нежась друг с другом, наедине с буйством природы, и защищенным от неё... это персональный рай. Для меня. Вот такие маленькие моменты.

— Ты веришь в рай, Эми? Буквально?

— Фигура речи, ничего больше.

— Я серьёзно спрашиваю.

— Не знаю точно. Но если он существует — то может, там можно выбрать то, что по душе. У каждого своя, персональная выборка из моментов. Серьёзный дядька-байкер — будет вечно гнать свой мотоцикл с его шайкой, по Радужному Мосту на пути в Вальгаллу. Мне достаточно и такого. Не именно этого места, не дождя конкретно, а ощущения, что все заботы можно оставить позади. Зарплата, работа, постоянные напоминания от тела "покорми меня", "всунь таблетки в рот чтобы жить". Это всё серьёзно заставляет дистанцироваться нас с тобой. Страхи, обязанности. А сейчас всё исчезло. Остались только мы.

Вот именно это — быть вместе. Очень похоже на рай.

— А каков ад, по-твоему?

Она поколебалась с ответом.

— Какой-то разворот не туда в разговоре.

— Никогда не задумывалась?

Эми на минуту замолчала.

— В Аушвице были специальные клетки для совмещения наказания и пытки. Назывались "стойки". Дверь была над уровнем пола, высоко, и как только тебя зашвыривали внутрь — ты оказывался в пространстве полметра на полтора — ни присесть, ни прилечь. Не можешь спать, не можешь найти даже точку опоры — просто торчишь в этой бетонной "стойке", пока кому-нибудь не надоест. Дверь закрывалась наглухо. Ни оконца, ни щелки. В абсолютной тишине. В темноте. Сутками и месяцами напролёт. Вот как-то так. Только навсегда, если ад.

— Боже правый.

— Сам спросил.

— Но по-настоящему ты в ад не веришь?

— Ты, видимо, веришь.

— Да, потому что могу заявить, что рай не будет раем, если в нём отвисают Гитлер, Муссолини, и Тед Банди — и всё это на пляжной вечеринке у Иисуса под крылышком, мило играя в волейбол с их же жертвами. И даже тогда это не было бы раем для них. Есть люди, которым в жуткий кайф именно причинять боль другому. Их благодать — это Ад других. Так что... веришь ли ты в это? В место, где можно страдать вечно?

— Нет.

— Почему?

— Как нам побыстрее тему сменить?

— Ответь.

— Не верю в ад, потому что тогда бы рая не существовало.

— Потому что невозможно прохлаждаться у бога, зная, что там, внизу, страдают люди.

— Думаю, если ты можешь спокойно пить райское мартини, зная, что где-то под тобой сотни грешников терзаемы вилами и пламенем вечность, то ты определённо социопат.

— Вот. В этом суть. Засранцы заслуживают жрать дерьмо, но отчего-то это остаётся пятном на твоей совести. Использование твоих слабостей против тебя. Адское сальто-мортале — гореть-то в итоге будут все.

Эми промолчала, потому что желала завершить оказавшийся неприятным диалог. Дейв на минуту задумался, и уже приоткрыл рот, чтобы что-то произнести, но в итоге собрался с духом ещё через мгновение:

— Помнишь... когда мы в первый раз заговорили о свадьбе? Где-то семь, может восемь лет назад, и я сказал, что пока ты не отучишься — мы не будем этого делать? Помнишь, почему я так сказал?

— Хотел, чтобы я была самодостаточной. Не хотел, чтобы я выходила замуж только потому, что не могу сама справиться с жизнью. Я бы висела на тебе мёртвым грузом после того, как прошла любовь.

— Правильно. Я хочу, чтоб ты знала... в другую сторону это тоже работает.

— Знаю.

— Не думаю. Я сделал кое-что ужасное, Эми.

— Так. И как это "ужасное" по фамилии?

— Нет, не такое ужасное. Я позволил тебе поверить, что даже если ты когда-нибудь уйдешь, я этого не сделаю. Типа, не наврежу себе. Не буду спиваться, не сгорю в автокатастрофе. Я знаю, что ты мне верила, и я позволял тебе верить в это с одной-единственной целью — я хотел, и сейчас хочу, чтобы ты никуда не уходила. Поверил в то, что ты — мой маленький щит против всего омерзительно плохого мира. Против того, что есть во мне. Хочу, чтоб ты знала — я буду в порядке. Даже если тебе всё это надоест по большому счёту, я, конечно, в стенку головой побьюсь, но потом перестану, потому что это будет взрослым поступком. Осознанным. Не делать тебя заложницей своего ада.

— Дэвид, я люблю тебя.