Unknown

- Обещаю. Однако не пойму, откуда такие выводы, Роман Валентович. Вы сами, как помню, имеете герб, но общество вас знает и уважает не как графа Политова, а как управного ССВ. В истории полно примеров замечательных мужей, которые не прикрываются титулами, а служат империи по долгу и совести на всевозможных нивах. Их вклад в развитие Лароссии говорит за них сам. Титулусы же на мой взгляд - нарядная вывеска. Что продавать, лавочник определяет сам.

Слова главвэя зажгли в глазах управного молодой огонек - огонек предвкушения славного спора.

- Не скажи! Вывеска тоже много значит. Знатный ювелир не может позволить себе захолустный фасад лавки, а гончару средней руки не место на Большой Сотворенской. К чему ему вывеска из позолоченной лепнины?..

Политов продолжал говорить. Только дар решил, что представление окончено, и закрыл занавес из непроглядной тьмы.

Тиса села в кровати, провела ладонью по лбу. За окном постепенно светлело, и комната заполнялась серыми сумерками. Девушка привычным движением погладила наручные часики и со вздохом прошептала: “Я так надеюсь, что это скоро закончится, мама”. Шесть ажурных серебряных стрелок беззвучно продолжали свой путь по циферблату. Тиса закусила губу. Ну, что за досада. Даже эти часы напоминали ей о нем. “На долгую память”, так сказал вэйн. Нет уж! С памятью она договорится. Вот только дай Единый избавиться от самовольных видений.

Столовую ту, что при кухне, домочадцы называли меж собой хлебной. Небольшая, но вполне уютная. Длинный сосновый стол под окном. Его окружали стулья с изящно гнутыми ножками. Сидения, обитые в прошлом цветной, а ныне серо-бурой гобеленной тканью, продавлены посредине. Очевидно, стулья по старости списали с верхних этажей и отправили сюда доживать свой деревянный век. В буфетах блестел фарфор золотыми окоёмками, на стенах пестрели цветочно-расписные подносы, а в углу на бочке распузенился большущий самовар.

Не зная, заявить ли о себе в кухне или подождать, когда ее заметят, - все-таки утро раннее, можно ли рассчитывать на завтрак в такое время? - Тиса взглянула в окно. За мокрой беседкой, густо оплетенной черными ветвями старого винограда белел амбар. По тропинке его огибал мужик с ручной тележкой, нагруженной парой мешков. Следом за работником трусила четверка крупных вислобрюхих псов, от нечего делать обнюхивающих мужицкие сапоги и тележку. Из-за таких вот хвостатых охранников лучше не рисковать прогуливаться по имению в одиночку, подумала девушка.

- Тиса Лазаровна, вы сюда завтракать?

Войнова обернулась. На пороге хлебной знакомая горничная повязывала фартук у себя за спиной.

На короткое ‘да’ в ответ, Фонька удивленно шмыгнула курносым носом:

- И чегой вы так рано поднялись? Не выспались, поди.

- Не спалось, - Тиса пожала плечами. Она и сама знала, что дар уже наградил ее фонарями под глазами - как меткий драчун.

На радость постоялицы, Фонька кликнула широкобедрую девчонку Лашу из кухни, и та вскоре накрыла стол. На завтрак - любимые хозяевами вареные яйца всмятку, нежнейшие изумительные плюшки с корицей, кусочек сливочного масла, топленое молоко и розовая полоска ветчины. Кушая, Тиса поймала себя на мысли, что завтрак показался бы ей еще вкуснее, если б не был даровым. Надо сказать, вчерашний ужин она восприняла спокойно на этот счет. Сейчас же чувствовала неудобство. Даже понимание того, что в Ларосии бытует обычай - хлебосольно привечать и давать бесплатный ночлег своим гостям, ничего не меняло. Поразмыслив, девушка решила поговорить с хозяйкой об оплате, но осторожно, чтобы ненароком не обидеть. А откажется - так отблагодарить подарком. На мысль о подарке память услужливо вынула из своих закоулков изображение хрустального кулона из утреннего видения…затем вспомнился и тот, кто этот кулон заполучил…

Тиса решительно тряхнула головой. Пока думы не завели в терновую чащу, из которой выбраться тяжело, не исколов сердце, подхватила немытую посуду и понесла в кухню. Оказалось, что за тяжелой дверью стряпчей уже вовсю гремела работа - гремела кастрюлями, плошками и громким командным голосом. И лишь когда на нее уставилась недоуменная поварня во главе с хмурым толстоногим поваром в белом котелке, девушка осознала, что сделала что-то неположенное. Всунув в руки Лаши немытые миски, Тиса покинула паркую кухню.

На лестнице девушка столкнулась с экономкой. При виде новой жилицы, Рина Степановна нахмурилась. Но все же на прямые вопросы Тисы хоть и без радушия, но ответила. Достопочтимое семейство в самом деле не встает в такую рань. Также экономка объяснила, как пройти к центру города. Расспрашивать же дорогу к школе одаренных Тиса не решилась - из опасений вызвать к себе ненужный интерес.