Unknown

- Что же ты творишь, мразь! – проревел вышедший из ступора Шульц и разъярённым медведем бросился на эсэсовца. Тот выхватил ещё не успевший охладиться в кобуре люгер и рукояткой наотмашь ударил Тима в лицо. Я развернулся и попытался ударом кулака сбить с ног озверевшего фельдфебеля. Но здоровяк ловко ушёл от удара, поднырнув под мою правую руку. Одновременно он сделал мне такую подсечку, от которой я кубарем полетел на землю. Мне не повезло капитально приложиться головой о рельс, и на какой-то момент я потерял сознание. Когда я поднял голову, на меня навалился солдат по фамилии Лемке. Я попытался сопротивляться и получил со спины по рёбрам чудовищно болезненный удар, видимо солдат орудовал прикладом своего автомата. Краем глаза я увидел стоящего на коленях, пошатывающегося Шульца с лицом залитым кровью. Эсэсовец с перекошенной от бешенства физиономией и дёргающимся в нервном тике глазом, как в замедленной киносъёмке поднимал к его затылку дуло пистолета.

- Прее-кратить! – из темноты, со стороны нашего вагона донёсся зычный голос фон Рея.

Обер-фельдфебель с дёргающимся глазом, казалось, не слышал окрика или не желал слышать. Он нажал на курок люгера, раздался сухой щелчок. Осечка! Эсэсовец выматерился и передёрнул затвор пистолета, с явным намерением завершит начатое. В эту секунду раздался новый выстрел, кардинально нарушивший планы пятнистого. Гауптшарфюрер вскрикнул, схватившись левой рукой за запястье правой. Оружие из неё исчезло.

Из темноты в круг света от поставленного на щебёнку переносного фонаря шагнул Гюнтер Прус. В руке, затянутой в чёрную кожу лайковой перчатки, он держал изящный дамский браунинг.

- Ты меня подстрелил, шпак! Меня, фронтовика! Торгаш! Поганая тыловая крыса! - взревел громила-эсэсман, покачивая и нянча, словно младенца свою пострадавшую руку.

- Це-це-це! – пощёлкал языком Прус и издевательски засюсюкал, будто разговаривал с неразумным младенцем - Не надо рыданий, фронтовичок! Ты что видишь на себе новую лишнюю дырочку? Нет дырочки! Пистолетик крепче держать надо было!

Всё это время давивший на мою спину коленом солдат, видимо опомнился и, соскочив с меня, ринулся помогать командиру. Раздалась короткая очередь его новенького СГ-44, но за мгновение до этого я успел схватить Лемке за короткий сапог, воняющий креозотом. Рядовой завалился на бок и три автоматных пули, предназначавшиеся Гюнту Дракону, ушли в сторону.

Послышалось тяжёлое дыхание и резкий хруст гравия под тремя парами ног. Это, наконец, подоспел тучный пожилой фон Рей в сопровождении двух наших солдат охраны. Запыхавшийся капитан цур зее был без верхней одежды, и имел на себе лишь выбившуюся из брюк белую сорочку. В руках он держал наспех выхваченный из оружейки МП-40⁵³. Магазин у автомата отсутствовал. Годы штабной работы не способствуют совершенствованию боевых навыков.

С другой стороны состава, привлечённая шумом, появилась большая группа поддержки обиженного нами гауптшарфюрера. Возглавлял её молодой офицер в серой полевой шинели с пагонами оберштурмфюрера⁵⁴. В вермахте на человеческом языке он назывался бы обер-лейтенантом. Наши группы сблизились почти, что лицом к лицу и направили друг на друга оружие. Правда, эсэсманов было раза в четыре больше. Я успел обратить внимание, что окантовка чёрных погон обера светло-коричневая. Охранники концлагерей, наконец, дошло до меня.

Наш Клаус шагнул вперёд, опустив бесполезный автомат и начальственным голосом заявил:

- Я капитан цур зее фон Рей, офицер кригсмарине. Потрудитесь объяснить, обер-лейтенант по какой причине ваши люди напали и зверски избили германских офицеров находящихся при исполнении!

- Ваши люди, господин капитан ранили моего заместителя гауптшарфюрера Тирпица, также, замечу находившегося при исполнении служебных обязанностей – с некоторой долей смущения попытался парировать молодой.

- Стрелять в голову ребёнку, это служебная обязанность вашего заместителя?! - вклинился в спор понемногу приходящий в себя Шульц. Один из солдат достал медпакет и принялся перевязывать рассечённый лоб Тима.

- В том числе!- мрачно ответил вместо начальника Тирпиц, растирая запястье правой руки - Я не ранен, господин оберштурмфюрер. Всего лишь растяжение связок – Фельдфебель повернулся к нашей группе и официальным тоном продолжил - Господа офицеры, прошу принять мои извинения. Произошла ошибка. Я принял вас за партизан из французского сопротивления. Позвольте заметить, что и вы вели себя с недопустимой агрессивностью.

Мы с Шульцом порядком опешили от такого наглого вранья эсэсовца. Не обращая внимания на наши вытянувшиеся физиономии, тот примирительным тоном продолжил: