Университеты

Стрелки часов ползли так медленно, будто участвовали в заговоре, и каждый их «тик» и «так» отдавался в голове раздражением. Будь у меня хвост, я наверняка бил бы себя по бокам в раздражении!

– Зар-раза! – после последнего моего взгляда на часы прошло минуты полторы, а кажется – вечность! – Два часа ещё, я так с ума рехнусь!

Побегав по комнатам, прибег к испытанному методу – тренировке. И вроде бы сегодня уже – да, и успел после этого помыться и позавтракать, но вот ей-ей, лучше загонять себя до боли в мышцах, чем в мозгах!

Скинув одежду, хорошенько размялся, и раз за разом принялся молотить воздух, воображая этих… всяких… Противники коварно не давались, уворачиваясь и отпрыгивая, но я их преследовал приставным шагом, и потом двоечкой! Левый прямой, правый боковой! А потом отпрыгнуть, уйти в защиту, и на встречке его, воздух – коленом! Н-на! И локотушкой сверху!

Пропотел до истомы, до полного изнеможения, но переиграл-таки проклятые часы, и в ванную пошёл успокоенный и умиротворённый. Вышел минут за пятнадцать до приезда авто, и только-только успел привести себя в порядок, да выпить подогретого молока с корицей, как поднялся вежливый донельзя шофёр, с сержантскими знаками различия.

Походил он, однако же, более всего не на военного, а скорее на потомственного лакея из тех, что поколениями служат одной семье, сопровождая юных отпрысков хоть в бордель, а хоть бы и в армию. Козырнув мне с непередаваемым чувством лакейского достоинства, он подождал, пока я накинул верхнее платье, и подхватил саквояж.

– Месье… – представитель военно-лакейской профессии открыл мне дверцу авто, и пошёл крутить стартер. Ещё один намёк на поклон, и «Рено» с пыхтеньем покатилось по улочкам, а я…

… принялся гадать – почему лакей в погонах не назвал меня по имени? Званию? Это какая-то лакейская фронда, намёк на что-то или соблюдение строгого этикета, единственно возможного в данном случае?

Пока я размышлял над тайнами этикета, автомобиль привёз мою эмансипированную дипломатическую задницу к…

… знаменитому отелю на улице Скриб, донельзя пафосному и аристократическому, известному также тем, что здесь снимает помещение Жокей-клуб. А это место, где обитают сливки общества, или по моему мнению…

… говно. То самое, которое всплывает на поверхность.

«– Однако – протянул я мысленно, наливаясь подозрениями, – Генерал Вильбуа-Марейль решил вспомнить, что он ещё и граф? Ай-яй-яй… надавить решил аристократизмом с сюрпризом на исконно-посконного меня? Или… что? Поманить? Ладно, будем посмотреть!»

– … месье… – обозначаю лёгкий поклон, а седовласый Состен де Ла Рошфуко, герцог де Дудовиль, президент Жокей-клуба де Пари пожимает мне руку.

– Месье коммандер… – старый аристократ чуточку близоруко щурится, задерживая руку и улыбаясь так, будто увидел любимого внука, – рад наконец-то увидеть вас знаменитого командующего ВВС Южно-Африканского Союза.

Голос мягок, модуляции поставлены мастерски, доброжелательность и аристократичная демократичность человека, стоящего выше неких условностей…

… но и не забывающего ни на минуту о череде титулованных предков.

С позиции человека безусловно старшего по возрасту – безупречно! Претензии герцога на старшинство по положению почти неосязаемы, плавно переплетаясь со старшинством возрастным, и почти не раздражают.

Если бы не Тот-который-внутри, не растворившийся доселе в моём подсознании, то наверное, и ничего не царапнуло бы меня. Но он есть, а посему я…

… самым шизофреническим образом распараллелил сознание, наблюдая за беседой будто бы со стороны, отчего выходила она несколько подторможенной.

– Бывшего, месье президент, бывшего… – улыбаюсь ответно, обходясь без «светлостей».

– Первого, – и эта улыбка, будто ласковый дедушка радуется за внука. Отошёл…

Затем те самые «единомышленники с возможностями», жмут руку, как старому знакомому.

– Граф, представьте меня вашему другу! – улыбается затянутый в корсет молодой парижанин, одетый по последней моде с тем безупречным вкусом, что по мне – хуже безвкусицы!

И снова – аристократические имена, рукопожатия, комплименты. Держатся, в отличии от герцога, абсолютно на равных, и я немного расслабляюсь. Не отпуская, впрочем, второй поток сознания.

– Георг, скажите… – и в безупречной гостиной Жокей-клуба нет больше аристократов, а есть только страстные охотники, путешественники и спортсмены. И Африка…

Не скрывая, рассказываю об охоте, о тонкостях бивачной жизни и аборигенной кулинарии.

– … льва? Право слово, обошёлся бы без его облезлой шкуры, – скупо улыбаюсь интересу одного из членов клуба с длиннющей вереницей титулов, из которых я запомнил только родство с Роганами.

– И всё же, Георг? – мягко настаивает уже Вильбуа-Марейль на правах старинного знакомого.

– Хм… – встав с уютнейшего кресла, иду вдоль стен, на которых развешаны трофеи членов клуба и оружие, сплошь либо драгоценное, либо историческое. Мельком отмечаю невообразимую, совершенно немыслимую роскошь, но отстранённо, оставляя размышления на потом.

– … этим кинжалом был убит… – родственник Роганов взял на себя роль экскурсовода.