Умирающее общество и Анархія

Конечно, мы были бы очень рады, если бы буржуа сами поняли всю нравственную низость своего положенія, сами отказались от эксплуатаціи рабочих и передали свои фабрики, дома, земли и копи в руки общества, которое стало бы пользоваться ими для себя и замнило бы царство конкурренціи царством солидарности. Но можно ли серьезно надяться на то, что капиталисты дойдут когда бы то ни было до такой степени безкорыстія, когда мы видим, что они направляют всю силу своего войска, своей полиціи и своих судов на подавленіе самых ничтожных требованій рабочих?

Теоріи, мечты о лучшем будущем – прекрасная вещь; но если бы оппозиція существующему строю сводилась к салонной философіи или к послобденным разговорам сытых людей, если бы все ограничивалось безплодными жалобами на современное положеніе вещей и мечтаніями о будущем благ, то мы были бы очень похожи на того сытаго филантропа, с туго набитым кошельком, который говорит умирающему с голода бдняку: «Мн от души жалко вас, ваша судьба озабочивает меня в высшей степени, и я душевно желаю, чтобы ваше положеніе улучшилось; а пока – будьте бережливы и постарайтесь скопить себ на черный день», а затм проходит мимо, вполн довольный собою. Если бы это дйствительно было так, то буржуазія могла бы разсчитывать еще очень долго эксплуатировать рабочих, а рабочіе еще не скоро увидали бы конец своей нужд и страданіям.

К счастью, от идейных стремленій до попытки их осуществленія, как мы видли, –один шаг, и многія человческія натуры очень склонны этот шаг сдлать; а так как теорія анархизма есть теорія дятельная, то эти революціонныя натуры встрчаются чаще в сред анархистов, чм в какой бы то ни было другой. Отсюда т многочисленные революціонные акты, которые так пугают робкіе умы, но которые для нас служат лишь доказательством развитія наших идей.

Проповдовать жертвам эксплуатаціи покорность судьб значило бы быть в руку эксплуататорам; мы предоставляем эту роль христіанству. Ни примиреніе с дйствительностью, ни платоническія надежды не могут измнить положенія: для этого нужно дло, а самое лучшее дло, это – устраненіе стоящих на пути препятствій.

Довольно уже люди преклонялись перед власть имущими, довольно они ждали спасенія от свыше посланных личностей, довольно разсчитывали на чисто политическіе перевороты, на дйствіе законов. Осуществленіе наших идей на практик требует людей сознательных, понимающих свою силу, умющих заставить уважать свою свободу, не становясь в то же время тиранами других, – людей, которые не разсчитывают ни на кого, кром себя самих, своей собственной иниціативы, своей собственной энергіи. А эти люди явятся только тогда, когда мы будем проповдовать не примиреніе с существующим, а, наоборот, протест против него.

Это не значит, однако, что анархисты отказываются от содйствія тх, которые не склонны к активной борьб, а хотят ограничиться исключительно распространеніем идей, подготовленіем дальнйшей эволюціи; они даже не требуют, чтобы вс их идеи были непремнно восприняты цликом. В их область входит все, что уничтожает какой-нибудь предразсудок, устраняет какой-нибудь ложный взгляд, устанавливает какую-нибудь новую истину. Анархисты не пренебрегают ничьей помощью, не отталкивают никого; они всегда рады протянуть руку каждому, кто может дать им что-нибудь новое; они довольствуются тм, что соединяют в одно отдльныя усилія и обобщают отдльныя стремленія, чтобы дать людям возможность разобраться в их собственных желаніях.

Наконец, если бы даже они этого захотли, анархистам невозможно оставаться мирными дятелями: силою вещей они приходят к боле ршительным дйствіям. Может ли выносить хотя бы придирки полицейскаго тот, кто раз понял, какую низкую роль он играет? Можно ли переносить дерзость какого-нибудь судьи, когда критика уже лишила его священнаго ореола, окружавшаго его раньше? Можно ли относиться с уваженіем к богачу, когда знаешь, что роскошь, среди которой он живет, соткана из нищеты сотен семей?

Может ли согласиться идти в казармы, чтобы там служить игрушкой в руках слуг своих эксплуататоров, тот человк, который уже знает, что патріотизм есть не боле, как предлог, а настоящая роль солдата это – убійство его собратьев-бдняков?

Тот, кто понял, что бдность есть результат плохого общественнаго устройства, что одни умирают с голоду только потому, что другіе слишком сыты, или хотят накопить богатства для своих наслдников, тот не легко согласится умереть гд-нибудь на улиц. Приходит минута, когда, как бы человк не был миролюбиво настроен, он отвчает на силу – силой, на эксплуатацію – революціонным актом.

Тм, кому хотлось бы, чтобы общество преобразовалось без всяких потрясеній, лучше разстаться с этой мечтой: она не осуществима. Идеи развиваются и неизбжно ведут нас к революціи; об этом можно сожалть, но это – факт, с которым приходится помириться. Никакія стованія тут не помогут, а раз уже революція неизбжна, то единственное средство помшать ей пойти против прогресса, это – принять в ней участіе и постараться направить ее к осуществленію нашего идеала.