Умид. Сын литейщика

Пулатджан-ака возражал, приводя свои доводы, а жена нервничала и, стараясь объяснить ему преимущества поезда, просила, не теряя времени, купить ей билет: обком всегда имел броню в кассе. По тому, как Нафиса-апа выходила из себя, не трудно было догадаться, что муж не соглашается отпустить ее поездом.

Шамсикамар взяла из рук Нафисы-апа трубку и, приложив к уху, поморщилась.

— Ой-ой, как вы кричите, — сказала она мягким грудным голосом. — Нет, это вовсе не Нафисахон. Это Шамсикамар. И не кричите, пожалуйста, на меня так. Ладно уж, извиняю… Здравствуйте, Пулатджан-ака, как поживаете?.. Спасибо, я тоже хорошо… Что делать, стараюсь не думать о возрасте, но он сам о себе напоминает, — засмеялась Шамсикамар и, тут же посерьезнев, сухо спросила: — Позвольте, почему вы не хотите отпустить жену сегодняшним поездом? Ведь в купе и удобнее, и спокойнее, и сэкономите больше половины суток. Нафисахон прибудет в Ташкент утром. Она, бедняжка, так волнуется…

Шамсикамар целую минуту слушала, улыбаясь. Потом назидательно заметила:

— Но и вы должны, Пулатджан-ака, ее понять, она же мать… Нет, вы не правы, все матери так беспокоятся, если о детях получают тревожные вести. К тому же она у вас в институт поступает, а это, вы знаете, не просто. В такой трудный момент хорошо, если рядом с ней будет близкий человек… Бабушка? Но ведь за бабушкой, наверно, самой нужен уход. И потом, нынешняя молодежь не признает ни бабушек, ни дедушек… Может быть. Охотно верю, что Хафиза не из таких, и все-таки разве не лучше, если мать сейчас будет около нее?.. Хорошо, передаю Нафисехон трубку. До свидания. Приходите к нам в гости.

Нафиса-апа уже успокоилась и, взяв трубку, заискивающе спросила:

— Вы хотели мне что-то сказать, Пулатджан-ака?.. Конечно, я вот и шла в детский сад за Алишером. Хорошо, пока вы придете, я все приготовлю в дорогу… А как же, и едой запасемся… Ну что вы, не стоит вам беспокоиться… Только, пожалуйста, купите в мягкий вагон… Ладно, не задерживайтесь долго…

Нафиса-апа дала отбой.

— Вот и уладили все дела! — воскликнула Шамсикамар и, хлопнув в ладоши, звонко засмеялась. — Желаю вам счастливо прокатиться, милая!

Нафиса-апа поблагодарила ее за то, что она помогла уговорить ее мужа. Они вместе дошли до конца квартала, на углу распрощались и разошлись в разные стороны.

* * *

Поезд мчался по степи. За густой теменью, робко отступающей от освещенных окон вагонов, угадывался простор, который и днем-то не охватить взглядом. Время от времени мимо проносились ярко освещенные станции и полустанки. Если поезд останавливался, Нафиса-апа не находила себе места. А быстрое движение, плавное покачивание вагона и ритмичный перестук колес приносили ей утешение.

Все так и получалось, как предполагала умеющая устраивать дела Шамсикамар. Вечером Пулатджан-ака отвез Нафисухон и сынишку к поезду, посадил в вагон. И долго давал жене всякие наставления, прежде чем покинул купе.

Едва поезд тронулся, Нафиса-апа посадила к себе на колени Алишера, порывающегося приникнуть к окошку, и почувствовала, как она устала за день. «Почему я сразу не сообразила позвонить Шамсикамар? — думала она. — Зачем угораздило в такой момент советоваться с Шахнозхон? Эта луноликая особа только и занята своими туалетами да собиранием новостей со всего города. Хорошо, что не рассказала ей про случай с дочкой… Присутствие Шахнозхон всегда приятно в компании. Веселее ее не сыщешь! Она горазда и игривые песни петь, и плясать, и бровями поводить. Иногда кажется даже, что у нее нет никаких других забот и вся ее жизнь так и пройдет в песнях и плясках… Ну, ее еще можно понять, она всю жизнь за спиной мужа прожила, забот не знала. Однако поразительно, что сейчас есть и мужчины, которые праздно проводят все свое время. Оканчивают школу и не знают, к чему приложить руки. Их увлечения — вино, музыка, танцы. Смогут ли они когда-нибудь стать опорой семьи? О если бы судьба уберегла Хафизу от таких!..»

Пулатджан-ака рассказывал, что некоторые почитают за высшее счастье, если едят каждый день плов, если могут в выходной день, выйдя из дому спозаранку, просидеть до вечера в чайхане. А если им случится играть свадьбу, то они закладывают все — лишь бы их той оказался пышнее, чем у других. Потом начинают снова едва сводить концы с концами и копить деньги для следующего тоя. В этом смысл их жизни. Достаток в семье — предел мечтаний, барьер, дальше которого они не пойдут… Но, казалось бы, они, эти люди, свой век отжили. Можно подумать, с их уходом из жизни исчезнут и старые предрассудки. Но не тут-то было…