Умереть на сцене

Мы были в курсе. Как коротко сформулировал Гошка: «Чай оно не в первый раз». Еще по дороге в театр мы распределили поле деятельности: Гоша начнет работу с вахты (вахтерши — это Гошкина специализация. Он легко управляется с самыми суровыми представительницами этого племени, вызывает у них доверие, материнские чувства и непреодолимое желание обогреть, накормить и поделиться информацией) и продолжит с техническим персоналом, а я сначала поговорю с Сухаревым — Евгений Васильевич звонку шефа не обрадовался, но против нашего присутствия возражать не стал. Уточнил только, что вся информация, которую мы найдем, будет немедленно поступать и к нему. Хотя, на мой взгляд, об этом можно было специально и не упоминать — мы правила игры соблюдаем… ну, как правило, соблюдаем… почти всегда. Потом начну общение с народом — список присутствовавших вчера в театре, который Феликс Семенович приготовил для Сухарева, я, разумеется, скопировала.

В театр мы вошли ровно в четырнадцать сорок шесть. Расстроенная вахтерша дернулась было нас остановить, потом узнала меня и махнула рукой:

— Это вы…

— Здравствуйте, Елена Сергеевна. — Я слегка напряглась, но вспомнила имя женщины. — Сегодня я с товарищем, можно нам пройти?

— Да идите, что там… здесь сегодня и полиции полно и начальства всякого набежало — проходной двор просто. Вы слышали, что у нас тут случилось? Ах да, вы же были здесь… такое горе, такое несчастье! И у кого только рука поднялась, у какого злодея? Такую женщину жизни лишить — красавица, умница, и талантом Бог не обидел, и вообще… А уж Андрей Борисович как убивается, просто почернел весь, смотреть жалко! И Алеша тоже, такой хороший мальчик, надо же ему было так попасть… нет, я, конечно, ничего такого не одобряю, но это же молодежь, надо понимать! Тем более люди все не простые, артисты!

— А как же! — горячо поддержал ее Гоша. — Люди искусства, им без темперамента нельзя! А вот скажите, Елена Сергеевна, сами вы покойницу хорошо знали?

* * *

Я оставила напарника работать, а сама поднялась на второй этаж. Сначала заглянула в кабинет главного режиссера. Дверь была не заперта, но в комнате никого не было. Ладно, раз уж я все равно здесь, имеет смысл поменять накопитель.

Потом я дошла до кабинета директора. Табличка рядом с дверью была побогаче — раза в два больше, черная, с золотыми буквами и золотой же окантовкой. Я подергала ручку и не сдержала улыбки: Феликс Семенович не разделял трепетной веры Рестаева в театральное братство — дверь была заперта. Что ж, пойдем искать людей… Какими такими переходами меня вчера Андрей Борисович в зрительный зал вывел?

Немного поплутав, я все-таки добралась до места. Правда, оказалась я не в самом зале, как собиралась, а на сцене, за правой кулисой. Но в зале хватало народу и без меня. Кто-то рассеянно бродил по проходам, кто-то подпирал стенки, кто-то остановился в дверях… Несколько мелких групп, по семь-восемь человек, неравномерно распределились по залу. Ближе к сцене, не очень удобно вывернувшись в креслах, что-то оживленно обсуждали вчерашняя Блондинка в зеленом (сегодня она была в голубом), Блондинка стриженая, народный артист Станислав Савицкий, Чацкий (я сверилась со своими записями — артист Олег Стрелков) и помощник режиссера Женя. Здравомыслящая Марина Холодова, сидящая рядом, молчала, поглядывая то на товарищей, то на Пашу, который устроился неподалеку от этой шумной группы. В разговор он не вступал, но слушал очень внимательно.

Когда шефу пришла в голову фантазия, что мне полезно будет поработать рука об руку со специалистами правоохранительных органов, и он отдал меня «в аренду» Сухареву, тот определил меня в напарницы Косте, с которым мы, надо сказать, неплохо сработались, но и с Пашей я была в хороших отношениях. Ладно, Паша здесь, а где Костя? Костю я так сразу не нашла, зато увидела Евгения Васильевича. Он стоял ближе к выходу из зала, в группе людей, которых никто не принял бы за имеющих отношение к искусству. Было в них что-то непоколебимое начальственно-административное… Судя по выражению лица Сухарева, слушавшего, почтительно склонив голову, какого-то полного невысокого дяденьку в сером костюме, я не ошиблась. А точно, дяденька-то этот не простой, а целый министр культуры нашей области! И, судя по всему, министр культуры объясняет Евгению Васильевичу, как ему должно действовать, чтобы в течение ближайших двух часов поймать преступника.

Признаюсь честно, я Евгения Васильевича не то чтобы недолюбливаю, скорее, меня напрягает их странная взаимная неприязнь с Гошкой, но в данный момент я Сухареву посочувствовала. Когда, вместо того чтобы заниматься делом, ты вынужден выслушивать начальственные «накачки»…

— Привет! — раздался за моей спиной веселый звонкий голос, который я сразу узнала, — Лиза. Она же артистка Александра Уварова. — Ты что здесь делаешь, прячешься или подглядываешь? И как тебя зовут?

Я обернулась. Лиза-Александра, сегодня в свободной вязаной кофте и длинной вязаной юбке, стояла передо мной и доброжелательно улыбалась.