Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Он обернулся и, убедившись, что я и впрямь у цели, рванул за мной с головокружительной скоростью. Раззадоренные ангелы вплывали в клетку, отставая от нас совсем ненамного.

– Теперь ты отвлекаешь! – приказал Бор, мчась ко мне. – Будь их целью: у тебя кровь – захотят начать ужин с тебя! А я должен запереть их!

В бешеном темпе пролетев сквозь клетку, он мимо меня выскочил наружу и уже снаружи помчался в обратном направлении, по кругу. Чёрт! Но он прав: за ангелами ему и впрямь надо было закрыть входную дверь…

Я стояла столбом, приманка приманкой, в ужасе глядя на то, как приближаются скульптуры. У меня не было и десятой доли смелости Бориса, чтобы задирать их. Мне было так страшно, что казалось, воздух сгустился, и липкий ужас облизывает меня, изучая. Ангелы уже подплывали: всё медленнее, кровожаднее, явно наслаждаясь предвкушением ужина… Песок в клетке взвился, будто торнадо.

– Выбегай! – гаркнул Бор откуда-то издалека.

Преодолев странное сопротивление, я выскочила наружу и лихорадочно хлопнула дверцей.

Ангелы поняли, что их провели.

Они безмолвно и яростно заметались по вольеру. Они пытались телепортироваться вовне, но защита мешала им – скульптуры лишь дико мигали, как барахлящий телеэкран.

Один из монстров бросился на прутья решётки, да так сильно, что по мраморным крыльям побежали трещины. Его искажённое улыбкой каменное лицо оказалось ужасно близко… Гнев. Безумие. Почему-то отчаянье. Безмолвный улыбчивый крик.

Я застыла в ужасе. Но тут Бор – разгорячённый, бешеный, – подлетел сбоку и чуть не сбил меня с ног, стиснув в объятиях и отвернув от страшной клетки.

– Спасибо… – пробормотала я.

– Это ещё не конец! – крикнул он, уже таща меня прочь из хранилища. – Бегом! Не оборачивайся! Теперь нам надо всё-таки добраться до портала, пока не явились ещё скульптуры!

– Чёрт, а их ещё много? – застонала я, вспоминая, что да – я же сама видела как минимум двадцать штук во время прогулок по университету…

– Со мной ничего не бойся! Бежим, не оглядывайся!

Его уверенность придавала мне сил.

Мы вновь петляли по коридорам. Один раз чуть не столкнулись с новым ангелом, но Бор заметил его из-за угла, резко затормозил меня и крепко обнял:

– Тсс! Ждём… Ждём… Теперь вперёд, быстро!

Мне оставалось только слушаться его и благодарить небеса за то, что Бор оказался здесь со мной. Вероятно, попади я в такую ситуацию одна, я бы уже сошла с ума от ужаса и включила режим беспомощного капитулянта. Но Отченаш не позволял мне сдаваться.

И вот мы наконец оказались у портала-цветка. Шагнули внутрь и несколько секунд спустя вынырнули на каком-то из жилых этажей.

Мы дружно рухнули на бортик бассейна. Здесь было темно и тихо, и только несколько ламп горели вдоль двух коридоров. Их пламя плясало, кружевные тени разбегались по стенам.

Сердце моё билось, как проклятое. Мысли путались, колени ослабели. Адреналин сводил с ума, заставляя заледеневшие от ужаса пальцы мелко подрагивать. Бор тоже тяжело дышал, а глаза у него были горящие и сумасшедшие: ликующие глаза победителя.

– С ума сойти, – наконец выдохнула я, пытаясь прийти в себя. – В моей жизни никогда ещё не было таких опасностей, боже мой! Спасибо, спасибо, что спас меня, Бор!

– Ну а как иначе? – Он хрипло рассмеялся. – Как я мог позволить им сожрать такую прекрасную, неунывающую землянку?

– Прекрасную вряд ли, – чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, я утёрла разбитый нос. – Как минимум прямо сейчас.

– Самую прекрасную на свете, – галантно возразил Бор. – Только тсс-с! – Он лукаво приложил палец к губам. – Это секрет, договорились?

– Что именно?

Эйфория от пережитой гонки захлёстывала меня с головой. От сидящего рядом Бориса буквально исходили волны жара, и, контрастируя с прохладной водой фонтана, в которую я опустила руку, они одновременно приносили удовольствие и приближали меня к обмороку.

– Всё наше приключение. Я хочу, чтобы детали принадлежали только нам с тобой. Это важно, Вилка! И то, что я такой нежный, – тоже тайна.

– Но ты не кажешься нежным…

– Покажусь, если познакомимся поближе. Признаться, пока ты не появилась, я часто думал, что все последние три года – это вообще галлюцинация, и на самом деле я лежу в коме, попав под машину, и никакого Гало не существует, а я лишь вижу чудный, странный сон, – финансист вдруг вздохнул так горько, что у меня в груди что-то понимающе сжалось. Тень пробежала по его лицу, и Бор, поморщившись, покрутил одно из своих колец на пальцах. – Хотя, возможно, ты тоже мираж, – добавил он, хмыкнув. – Просто усложнённый.

– Я точно не мираж, не надейся.

– Любой мираж сказал бы, что он не мираж!

Я ущипнула его за запястье:

– Видишь? Миражи так себя не ведут.

– Ты ущипнула меня! – наигранно вознегодовал он. – Я тебя спасаю, а ты меня щиплешь! О нет! Коварная!

Я засмеялась.

А потом продолжила хохотать. Это была чистейшая истерика: вечеринка и погоня, кровь и вино, ангелы и сущности, прошлое и будущее, моя сжатая пружиной тоска – одиночество в незнакомом мире… Вероятно, такое же, как у Бориса. Я смеялась почти до слёз, а Бор смотрел на меня торжествующе и азартно.