Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Поэтому, когда разговоры и танцы сменила карточная игра с непонятными правилами и очень фривольным подтекстом, и мы с Мэгги выбыли в первом же раунде, я попросила её показать мне террасу:

– Хочу подышать свежим воздухом.

Мы нырнули под шторы и вышли на балкон. Вновь горы и звёзды, прохладная майская ночь, красота. И мы – две дуры в простынях и с голыми плечами.

– Мэгги, ты знаешь, что мне от тебя нужно, – деловито сказала я.

– Вилка, я хоть и медсестра, но таблетками не торгую.

– Что?! Да нет! Мне нужно продолжение про Артура!

– А… Прости, вечеринки Бора всегда вносят смуту в моё представление о реальности.

Медсестричка оперлась локтями о широкие перила, уставленные кадками с пионами, и заговорила…

История оказалась простой. Отец Артура – Эрик Эдинброг – однажды понял, что может создавать новые заклинания. Совсем как великие маги древности. Его талант проверили, после чего пришли к выводу: это правда. В нём есть что-то, что делает его творцом. Вот только независимые творцы никому не нужны, конечно же: так Эрик Эдинброг стал королевским чародеем, волшебным соловьём в золотой клетке. Ему заказывали заклинания: сначала мелочь, потом всё более сложные. Самым важным стал заказ на закрытие порталов…

Тех самых, что ведут в мир Тварей. Раньше эти порталы – бич мира Гало, наследие апокалипсиса – открывались всегда в одних и тех же местах. Там сутками караулила армия, готовая в любой момент вступить в схватку с чудовищами.

Эрик взялся за плетение. У него ушло на формулу много лет, и ушло бы ещё больше, однако… У короля закончилось терпение:

– Мне надоело ждать, – сказал он. – Закрывай порталы сейчас. У тебя было достаточно времени.

– Но… – сказал Эрик.

– Закрывай.

И когда ткань между мирами была прорвана в следующий раз, Эрик Эдинброг в одиночку вышел к Тварям навстречу и стал плести формулу. Один-одинешёнек, потому что специфика колдовства его была такова, что никто другой не мог воспользоваться придуманными им заклинаниями. Хотя пробовали, конечно.

Сначала казалось – все получится. Когда колдун закончил чары, все порталы в стране захлопнулись одновременно. Общество возликовало, но… Не прошло и пары минут, как порталы открылись вновь.

Но теперь их было во много раз больше. И они открывались в непредсказуемых местах: в городах и деревнях, школах и магазинах, церквях и больницах…

Люди стали гибнуть. Массово. Кто-то говорил: ничего, Эрик, дерьмово, но бывает, вернись в лабораторию и продолжи работу, зря король вытолкнул тебя раньше времени. Но куда больше было тех, кто твердил: мы ненавидим тебя, ненавидим, умри, убийца. И Эрик, сдавшись, решил умереть…

– Это ужасно, – сказала я.

– Да, – согласилась Мэгги. – А ещё через некоторое время после ухода Эдинброга учёные выяснили: порталы растут – и в размерах, и численно. Они стали появляться чаще. Ткань бытия превратилась в труху, и… Согласно прогнозам, скоро прохудившаяся реальность порвётся окончательно. Королевский совет магов провёл необходимые расчеты, и теперь у нас в столице, на главной площади, установлены Часы Судного Дня, отсчитывающие время до апокалипсиса. Ужасающая вещь, поломавшая психику многим…

– Зачем же они тогда сделали их?

– Чтобы мы ценили оставшееся время, – с нажимом и злостью сказала Мэгги. – Чтобы не тратили его зря… Гибель Гало назначена на апрель.

«Через десять месяцев», – содрогнувшись, прикинула я.

– Я видела эти часы, Вилка: зрелище пробирает до костей. Невероятная конструкция: и циферблат, и сыплющийся песок, двойное, чтоб тебя, устрашение… – Маргарет нервно хохотнула.

На её милом лице вдруг проступило нечто горькое и безнадежное. Какая-то скорбная тень, будто накинувшая Мэгги несколько лет и заставившая её устало опустить плечи. Эта тень, невыразимо глубокая, в то же время казалась такой странно органичной, что я поняла: она поселилась в Мэгги уже давно. Она всё время была где-то внутри, но обычно медсестра её успешно прятала – от других и даже от самой себя.

Вслед за этим осознанием ко мне пришло ещё одно: такие же тени есть и в остальных жителях Форвана. Студенты могли смеяться, болтать, устраивать вечеринки или нарываться на драки – но внутри у каждого шёл один и тот же обратный отсчёт, и все они помнили об этом…

Я судорожно вздохнула.

– Мэгги, а Эрик Эдинброг не оставил никакого наследия?

– Оставил, – медсестричка с силой потерла глаза руками, а когда она убрала их, её голос вновь стал деловитым. – После его самоубийства все ломанулись исследовать бумаги Эрика и поняли, в чём была ошибка формулы, но… Беда в том, что никто не может её применить. В них нет этой искры великого мага. Колдовство специфично и не даётся никому, кроме… – она выдержала торжественную паузу и вдруг улыбнулась, – Артура.

– Обалдеть, – только и произнесла я.