Улыбнись мне, Артур Эдинброг

– У меня звуковая глушилка на двери стоит, чтобы никому не мешать, – объяснил он. – Ты еду притащила? Ну ничего себе! Эй, народ, это Вилка, знакомьтесь! Дружите с ней, но не трогайте: это будет моя девочка, – и тотчас чуть тише, только мне: – Да шучу я… Шучу: пусть трогают тоже, конечно же, ахаха! Да не, не смотри на меня так, я же снова шучу. Или нет? Хм, какой я загадочный, а?

Смотрела я и впрямь диковато, потому что от дыма у меня с непривычки немедленно заслезились глаза. Что касается шуточек Бориса – я просто не успевала на них отреагировать. Для этого требовалась особая сноровка, которая, возможно, была у меня в студенческие годы, но за время мирной жизни после выпуска успела полностью испариться.

В центре спальни я разглядела несколько силуэтов. Юноши и девушки расслабленно полулежали среди подушек. Тут и там стояли свечи, чёрно-красные блюда с фруктами и сырами, кувшины для вина и глиняные бокалы. На полу валялись игральные кости, в пепельницах возвышались шаткие башни из окурков, а в углу комнаты сидел кто-то маленький и бородатый и играл на лире.

– Это Орфей, он гном и фанатик, – кивнул на него Борис и усмехнулся, узрев моё удивленное лицо. – Я люблю развлекаться по-разному: народ потихоньку просвещаю, да и самому прикольно. То вавилонскую пати закачу, то римскую – чтобы с конями, пожаром и рыболовной сетью обязательно. Ну а сегодня мы вжарили по Греции. Орфей каждый раз так вдохновляется, что меняет имена сообразно случаю.

– Привет, Орфей, – только и смогла ответить я.

Гном зыркнул на меня из-под густых чёрных бровей и вдохновенно ударил по струнам.

– Привет, Вилка! – меж тем радостно окликнула меня одна из девушек на полу. Это оказалась Мэгги – тоже в тоге, с лавровым венком на макушке. Какой-то парень натирал ей ноги маслом, а Мэгги между тем увлечённо декламировала стихи из маленькой кожаной книжечки. «Сапфо», – прочитала я на обложке.

Вот это да. Кажется, Бор и впрямь их просвещает: нашёл же где-то лирику поэтессы с острова Лесбос…

– Приди, Киприда,
В чащи золотые, рукою щедрой
Пировой гостям разливая нектар,
Смешанный тонко, —

с восторгом завывала Маргарет.

– Иди в ванной переоденься, – велел Бор, вручая мне простыню и венок.

* * *

Мы познакомились с ребятами.

Помимо Бориса и Мэгги, на вечеринке было пятеро студентов и один парень в преподавательской мантии, который представился скрежещущим голосом:

– Иньч, Младший Мёрклый.

– А что это за должность? – заинтересовалась я, потому что вспомнила, что во время нападения Тварей на кампус этих самых Младших Мёрклых звали в бой наравне с преподавательским составом.

Иньч выглядел очень болезненно: худой, маленький, с глазами навыкате и дыбом стоящими седыми волосами, хотя он был очевидно молод. В центре обеих ладоней у него были… даже не знаю, как объяснить… будто вживлены лиловые аметисты.

Инкрустированные руки. Не пирсинг, не тату, а форменное издевательство.

– Младшие Мёрклые изучают и тестируют Позабытые Заклинания, – объяснила Мэгги. – И решают, можно ли их вернуть в обращение.

– А что такое Позабытые Заклинания?

– Те, которые не использовались больше двух тысяч лет.

– Всё еще непонятно, – вскинула бровь я.

Этого в моих сегодняшних книгах тоже не было. Надо сказать, с каждой минутой я всё сильнее разочаровывалась в библиотечном фонде Форвана. Зато убеждалась в мощи цензуры миленького мира Гало.

Борис тут же взялся за ликбез и в этом вопросе. Он налил мне вина, разбавленного водой (чтобы получилось аутентично, по-гомеровски), и выдал горсть грецких орехов (кажется, он не знал, что, вопреки названию, они не из Греции, раз притащил их на тематическую вечеринку. Хотя, может, они просто ему нравились. Или это был такой тонкий стёб).

Потом землянин деловито улёгся на полу рядом со мной, по-свойски умостив голову в венке мне на колени, и принялся объяснять:

– Короче, Вилка! Краткий экскурс. В мире Гало, чтобы ты знала, две тысячи лет назад случился апокалипсис.

– Вот так начало! – опешила я.

– Ага. А до него тут была так называемая Эпоха Расцвета. Именно тогда здесь жили великие маги. Они колдовали очень рьяно. Слишком. Переизбыток колдовства негативно влиял на реальность, и в итоге жахнул Катаклизм. Дальше было что-то вроде двухсот лет упадка, а потом цивилизация начала потихоньку восстанавливаться. Но всех великих магов на всякий случай перебили, чтобы неповадно было. Ясен-красен, куча их заклинаний была утеряна навсегда. Ещё больший процент плетений оказался записан типа на салфетках, на заборах, в ежедневниках между адресами любовниц… И всё это без комментариев. Вот в этом всём и пытаются разобраться Младшие Мёрклые.

Теперь я с куда большим любопытством смотрела на Иньча.

– Звучит интересно, – протянула я.

Иньч в ответ неопределённо пожал плечами, затянулся и вдруг выдохнул клуб едкого дыма мне прямо в лицо.