Улица разбитых грёз

Амин даже оторопел от подобной наглости. Он-то надеялся легко припугнуть эту робкую малявку. Он бы посмеялся, если бы она испугалась и убежала в дом сверкая пятками. А сейчас и друзья, и сёстры смеялись над ним самим. Глаза мальчишки засверкали гневом.

– Я тебе сейчас покажу! – свирепо вскинулся он и замахнулся.

– Амин! – крикнула Айше сквозь смех. – Ты совсем дурак? Видел, какой у неё брат большой? Старше тебя! Он же тебя побьёт!

Слова надоедливой сестры заставили его задуматься. Он был рад преподать урок этой малявке – для него она была бы «лёгкой добычей», только и всего (по крайней мере, он так думал). А вот с её старшим братцем связываться было бы глупо: Женька, конечно, добряк, но рука у него тяжёлая.

– Ладно, живи, – позволил Амин. И тем самым спас жизнь себе.

Ещё в тот день между Аней и Амином зародилась стойкая неприязнь. И с каждым днём она только крепла.

Разумеется, будучи ребёнком, она не могла бы дать логическое объяснение возникшему острому чувству. Она ещё только приспосабливалась к этому миру и училась в нём жить. Ребёнком Аня в основном руководствовалась чувствами и инстинктами. Она определяла для себя, кто хороший, а кто – плохой, тянулась к первым, а от вторых старалась держаться подальше.

– Ой, смотрите! – закричала белокурая Арина, тыкая пальцем в землю. – Какая огромная!

Айше, стоявшая ближе всех, громко вскрикнула.

– Ай! Она похожа на змею! Я видела такую же змею у реки!

Аня, заинтересованная, подобралась к столпившимся ребятам. Громко переговариваясь, они окружили красивую зелёную гусеницу длиной с детскую ладонь. Гусеница неторопливо жевала зелёный лист и нисколько не озаботилась таким вниманием.

– Вау! Я никогда не видела таких больших! – с видом эксперта сказала Лена.

– Смотрите, как она ест! Она и нас может сожрать! А-а-а! – с истерическим восторгом воскликнула Айше. Было непонятно, пугает это её или веселит.

– Она должна превратиться в бабочку, – заявила Аня. Ребята уставились на неё оценивающе. – Сначала в куколку, а потом – в бабочку. Я про таких в книжке читала.

Амин схватил тонкий прутик и попытался ухватить мягкое зелёное тельце. Дети восторженно взирали на странное немыслимое существо.

– Давайте спрячем её куда-нибудь, – предложила Лена. – Чтобы не раздавили.

Ане эта идея понравилась. Она захотела взять гусеницу на руки и унести подальше – в густую траву. Но исполнить задуманное девочка не успела. Прежде чем дети успели что-то понять, Сафия подняла ногу и шлёпнула по земле подошвой. От тельца гусеницы осталось только мокрое место. Девушка, довольная своим преступлением, воззрилась на остальных свысока.

– Вот вам ваша гусеница! Шлёп – и нету! – рассмеялась она.

Все, кроме Амина, были ошеломлены. Аня, глядя на радостное лицо взрослой девчонки, ощутила горячую ярость в груди.

– Зачем ты это сделала? Ты… ты – злая! Так нельзя делать! Тебя за это бог накажет!

Весёлость вмиг пропала с лица Сафии.

– Заткнись! – в бешенстве вскричала она. Девушка росла в богобоязненной семье, и слова Ани прозвучали для неё как проклятие. – Ты дура!

Аня, бессильно глядя на останки некогда живого существа, повторила свои слова. Сафия попыталась схватить её и отлупить, но девочка сбежала в слезах. Ей было жаль несчастную гусеницу, так жестоко растоптанную злой девчонкой. Всё остальное, в том числе и надежда подружиться с ребятами, потеряло свой смысл. Тем не менее, ребята вмиг приняли эту странную девчонку за «свою», и именно в этот день был заложен первый кирпичик в фундаменте дворовой дружбы.

Глава 3. Потерянный ребёнок

В доме на окраине проживали больше сотни семей, но даже половину из этого числа нельзя было назвать благополучными. С каждым годом количество пьяниц и других асоциальных личностей беспрецедентно росло. Вполне вероятно, что это было связано с общим ухудшением ситуации в стране. Людям не хватало стабильности, и, вынужденные жить в атмосфере гнетущего страха и тревоги, они обращались за поддержкой к успокоительному питью. Водка для многих здесь стала лекарством. Но, как и всякое лекарство, она вызывала привыкание. Поначалу успокаивала в своих тёплых дурманящих объятиях, а затем – беспощадно душила. Гремящие бутылки из прозрачного стекла были неизменными спутниками жильцов и самыми желанными гостями.