Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

не рассматриваем травинки и не восторгаемся солнцем. Не замираем, глядя на небо; мы замираем, глядя в квитанцию за квартиру. Не перебираем моменты прошлого с упоением, все эти милые мелочи и счастливые дни не нанизываем на нитку памяти… Не ценим возможность дышать и просто жить. И все время чего-то ждем и хотим. И злимся, если не получаем что-то. И все время думаем о будущем, планы строим, хотим все больше и больше! Вот такие мы. Нехорошие, да? Неправильно себя ведем. А это потому, что мы в целом здоровые и живучие.

Когда больных, умирающих людей обследовали и расспрашивали, вот они-то и говорили, что ценят каждое мгновение и живут только настоящим. И любуются цветочком или букашечкой. И вообще философски смотрят на жизнь, находя счастье в каждом моменте…

Вот такой парадокс. Так что, знаете, ничего страшного нет в том, что мы чего-то хотим, строим планы, живем в будущем, в прошлом помним всякую дрянь иногда, обижаемся и немножко жадничаем. Немножко большего хотим, чем у нас есть. Это свойственно здоровым и живучим людям.

Так что бороться, хотеть, расстраиваться, спешить, надеяться, ждать лучшего – это нормально. Это вы здоровы.

А наблюдения за букашечкой и восторг от солнечного лучика – вот это тревожит. И умение находить счастье в каждом-каждом моменте – это пугает. И когда планов не строят и о будущем не думают – это настораживает.

Так что с нами все нормально, скорее всего.

Трудные условия жизни

заставили поэтессу Цветаеву отдать детей в приют под видом сирот. Чтобы их государство кормило. Жизнь ведь стала очень трудной. А без детей полегче все же ноша.

А Ирена Сендлер жила при фашистах в оккупированной Польше. Она раздобыла фальшивые документы медицинского работника и посещала гетто, где содержали евреев перед уничтожением. И эта Ирена выносила детей в чемоданчике. Прятала в чемоданчик грудного младенца и выносила. Детей постарше выводили через канализационные стоки, прятали в коробках, в ящиках, вывозили на машине – это грозило спасителям смертью. Мучительной смертью. А грудничков в чемоданчике выносила эта Ирен.

И всего она вынесла две с половиной тысячи детей. Две с половиной тысячи.

Фашисты ее поймали. Пытали, сломали руки и ноги. Приговорили к смерти, но ей чудом удалось спастись; бежать из тюрьмы. Это невероятно, но это так.

Ирена Сендлер прожила почти сто лет. На фотографиях она очень милая. Милая старенькая женщина, Праведница мира.

Одни не хотят нести свою ношу. Им тяжело. А другие выносят в чемоданчике чужих младенцев из гетто, рискуя жизнью. Несут и несут. И это важнее стихов про любовь. Про любовь к себе…

У каждого своя ноша в этой жизни. А у святых – еще чемоданчик, с которым они подойдут к Вратам. Пустой чемоданчик. Легкий…

Если вы оказываете услугу даже самому доброму и хорошему человеку,

со временем цена услуги и помощи упадет в два раза. Это как минимум. И ничего удивительного в этом нет, так уж человек устроен. Даже хороший, порядочный человек. Хорошее со временем блекнет и забывается совершенно искренне. И происходит «присвоение». Не «доктор меня вылечил», а «я выздоровел». Хороший человек добавит: «С помощью доктора!» А не очень благодарный про доктора забудет просто. Вплоть до следующей болезни, когда снова будет нуждаться в помощи.

Маяковский в юности очень голодал и ходил в штиблетах на босу ногу даже сырой осенью. Ему всего восемнадцать было, еще мальчишка. И более обеспеченный поэт Давид Бурлюк давал Маяковскому рубль в день – на питание. Чтобы юный поэт мог не думать о куске хлеба, а писать свои замечательные стихи. Через несколько лет Маяковский с благодарностью вспоминал, как добрый Бурлюк давал ему полтинник в день на еду. Пятьдесят копеек… Но это был рубль! Как же так? Неужели поэт забыл или специально обесценил помощь?

Он действительно забыл. Это отличный пример, как работает память в таких случаях. От рубля осталось пятьдесят копеек, ровно половина. А ведь сам Маяковский был очень добрым, он всем помогал, когда у него деньги появились. Тайно помогал одиноким старикам, подбирал в голодные годы бездомных собак и котов, устраивал их у себя, кормил и заботился. Даже прозвище «Щен» у поэта появилось потому, что он подобрал погибающего щенка и очень его полюбил. У Маяковского у самого было доброе сердце! Но рубль превратился в полтинник. Такова природа человека. Даже самого хорошего.

Так что особо удивляться не надо. Если хочет человек выразить немедленную благодарность – позвольте ему это, пока память о добре свежа. Или не удивляйтесь потом, что все хорошее «ополовинилось», как минимум. И тот, кому вы что-то отдали или кого спасли, видит ситуацию несколько иначе. Поэтому так удивляются люди, узнав, сколько они на самом деле должны, – если они брали что-то в кредит, понемножку, а потом им пришел счет. Этого не может быть! Это слишком много! А потом посчитают и признают правильность подсчетов. Но все равно ощущение – как будто нас обманули…