Удельный князь

Выпороток — Недоношенный детёныш, вынутый из утробы самки, второе значение ругательство к детям — "недоносок", маленький, но дерзкий мальчик, третье значение ругательство — неполноценный человек, эквивалент слова дебил. Аналог слова Вымесок — он же выродок.

Петух — символ огня, пожара. Дома строились деревянные, пожары были большим бедствием. Смысл поговорки в том, что человек не заботится о чем-то заранее, пока не случится беда. Только тогда он хватается и начинает спасать положение. Красный гребень петуха символизировал пламя. В русском языке еще существовало такое выражение: пустить петуха, т.е. устроить пожар. Рассерженные петухи вообще больно клюются, а уже если его зажарить, то он будет особенно сердит. К тому жареный ― это не обязательно зажаренный, здесь скорее имеется ввиду что петух остался жив, но при этом очень напуган и зол. То бишь это поговорка не новояз и не то что вы подумали изначально.

Михаил Ярославич Хоробрит — четвёртый сын Ярослава Всеволодовича от второго брака с Ростиславой-Феодосией Мстиславовной, младший брат Александра Невского. Великий князь Владимирский и Московский князь (до Даниила) . То есть "Прохор" при правильном "подводе" в теории имеет права и на Московское княжество.

Карта северо-восточных княжеств Руси близкая к означенному периоду и путь каравана Мстислава Сергеевича.

Глава 23

С натугой подняв затвор, мужики открыли путь воде, и она с весёлым журчанием пошла в трубу, а следом загудело, затарабанило диковинное колесо, стоявшее в избе чуть ниже плотинки. Всю силу Легощи в эти трубы спрятали, и силы с лихвой хватало крутить большую дробилку для бела-камня. Вторую запустили, а вот третью навряд-ли пустим, уж больно велика последняя запруда, хорошо ежели к весне заполним.

Последние дни Богдан спал больше урывками, и под глазами образовались тёмные круги. Он по-прежнему отвечал за торг, Курьян был старшиной цеховых артелей, а Владислав Мечиславович остался за воеводу. И работы хватало всем. Из Белёва и Козельска шли и шли струги с холопами, житом, льном и прочим добром. Полями и перелесками гнали скотину и меринов.

Князь отписал, готовьте места с запасом, на пять тысяч батраков! Зиму мол переждут, а после частью расселим, а частью в новый острожек на Угре отправлю. Легко сказать, зиму пережди, вона — не протолкнуться уже. Почитай целый град разместить надобно.

Делать нечего. Баб и детишек в артельном доме селили, а мужиков в стенах. Бревна на перекрытия хватило, а вот на стенки нет, нам ведь ещё ангар достраивать. Долго думу думали старшины и решили стену вторую из чурок класть, тако куда быстрей выходит и обрезков у нас множество. Холопам двуручные пилы раздали и пусть себе работают. Выходит так. С одной стороны стена, поверху потолка сено уложили, для пущего тепла, а с тына значится эти самые чурки на глине. Без окон и дверей вестимо. В подполе канаву прорыли дабы идти можно было не сгибаясь и колейку малую кинули. Подпол тако же, чурками закладываем и от печей под пол тепло отводим. Перегородки же из рогоза. Холопы по лестницами аки кури по насесту поднимаются. Зато тепло!

За день три, а порой и четыре десятка метров отстраиваем и потихоньку, помаленьку расселяем люд. Дабы люд и раствор не мерз у стены раму ставим а на неё брезент с оконцами из бумаги. Раму ту с печурками и турами по рельсу двигую, аккурат как в ангаре сделано только поменьше. От хлада и дождя добрая защита.

А холопы и такому жилью рады — полы дощаты, доску дают стол и кровать сбить, фонарь свечной. Бани вона новые устроили. Одеваем всех в лапти с галошами, штаны теплые и телогрейки. Слово чудное, но хитрости в этой одеже нет. Из Еголдавевой тьмы свезли много шерсти бараньей и верблюжьей. С сосновыми нитями ту мешали и набивали зипуны, опосля полосками прошивали. Сермяга же не проста, выткана пестрядью[i] и пропитана особо, отчего даже под дождём не мокнет. Пуговицы черны, накладки кожаные на локтях, карманы, пояс, номерок. Да для холопов — сокровище! Многие сюда босы пришли, окромя хламовища и портков за душой ни зги. И где такую прорву голытьбы нашли то! Сплошное разорение, без счёта на них серебра уходит.

Поставили мельницу новую жито молоть и пекарни, а мясорубка, та и день и ночь в работе. Самих же холопов сразу к делу пристроили — лес валить, потребности цехов закрыть и прочие работы ускорить, башню отсыпать али шахты у Легощи бить. Неча им баклуши бить. А тех же, кто оставался на поля отправляли, пни корчевать под весенний сев. Князь то не ведает ещё, что к нам уже две сотни батраков семьи перевели опосля Покрова[ii]. Но ничего. Самое тяжелое уже позади, справимся с божьей помощью. Вои порядок батогами навели, а старые работники помогают холопам освоиться с чудинами и порядки наши уразуметь. Бабы их рогожи на рамах уже ткут и одёжи из шерстяных нитей, и на малых машинах вяжут, мужьм телогрейки и штаны мастерят. Детишек же за ягодами-грибами каждое утро возят по реке али дороге конной. Многое в лето собрать не успели, вот и наверстываем до снега.