УДАР ВСЛЕПУЮ

Его искореженный нос и прогнувшиеся бока говорили только об одном — о колоссальном давлении. Судя по всему, корабль попал в тайфун и оказался очень близко к его цен­тру. Больше ничего не могло помять его настолько сильно. И если так пострадала сама «гордость небес», то через не­сколько часов эфир накроет волна сигналов SOS. Межпла­нетные спасательные (МПС) буксиры поднимутся в воздух и начнут рыскать среди космических обломков в поисках трофеев. Первый корабль, зацепивший буксирный трос за какую-нибудь развалину, получал половину от ее стоимости.

— Интересно, почему он не посылал сигналы? — поин­тересовался Бен. — Мы могли бы оказаться там несколько часов назад.

— Может быть, сигнал надо было передать по Омнивоксу? — рассмеялся Сэм. — Это плохо для бизнеса. Можно отпугнуть денежных клиентов. Нужно быть очень осто­рожным с этими сухопутными крысами. Погода в вакуу­ме? Ерунда! Для этого нужна атмосфера. Забыл, чему тебя в школе учили?

Услышав это, проходившие мимо рабочие МПС, рассмея­лись.

— Ну что же, — сказал Бен Тиглмэн, с жадностью по­сматривая на ускользнувшие из их рук пятьдесят миллио­нов, — надеюсь, нам удастся добыть что-нибудь стоящее.

Сэм Труман знал, о чем Бен думает. Четыре часа назад миссис Тиглмэн поспешила в родильное отделение Цен­тральной больницы Гераполиса, оставив в лачуге, кото­рую они называли домом, банду неугомонных маленьких Тиглмэиов. Как большинство спасателей, не занимавших серьезную должность, Бен всегда был на мели. Даже хуже. Он был на самом дне. Бен покачал головой, улыбнулся и по­спешил обратно в свое машинное отделение.

— Как там мои космические крюки? — крикнул ему вслед Труман.

— Четыре готовы к работе, а пятый высасывает энергию. Ты забьешь этих малышек энергией под завязку. Надеюсь, что они оправдают твои ожидания. Нам будет не до смеха, если одна из них взорвется.

Сэм Труман проследил, как ушел его инженер, и про­должил угрюмо рассматривать корпус своего «Квазинда». Да, он был готов к взлету, но капитана это не успокаива­ло. Этот корабль был, словно гриф, парящий в вышине в поисках падали. Сэм слишком хорошо помнил последний шторм: разбитые и беспомощные корабли, кружащие в по­токах разбушевавшегося эфира и спокойно движущиеся между ними буксиры, забирающие только тех, кто сулил хорошую добычу.

— Мы не занимаемся благотворительностью, — это был один из девизов МПС. — Оставь сантименты космическим стражам — им за это платят.

Другой на его месте испытывал бы радостное возбуж­дение в предвкушении того, что будет. Это была интерес­ная работа и иногда даже могла принести очень неплохую прибыль. Но Сэм испытывал к ней отвращение. Теперь, когда он был прекрасно осведомлен о политике компании, он ненавидел спасательный бизнес всей душой. Уже много раз он был готов ввалиться в кабинет менеджера и бросить в его жирное жадное лицо свое заявление об увольнении.

Однако, напомнил он себе, сегодня он этого не сделает. Он просто не мог этого сделать. Это стало бы проявлением трусости. К тому же это было бы напрасно. Его увольнение не спасет ни одного бледного, молящего о пощаде пасса­жира, которому приходится смириться со своей судьбой, потому что жадный владелец корабля отказался гаранти­ровать минимальную стоимость спасения. Груз урановой руды был для спасателя так же привлекателен, как и пачка наличных. А что возьмешь с пары десятков спасенных лю­дей? Только благодарность.

После такого он был готов уйти. А потом... Это «потом» оказалось самым сложным. Это было серьезным препят­ствием. Что бы он сделал потом? Тот, кого выгнали из Космической Стражи, и кто был занесен в черный список Эклиптической Линии?

Если он бросит работу, то у него ничего не останется. Совсем ничего. Ведь для молодого человека, воспитанного в традициях космического флота, не могло даже и речи ид­ти о том, чтобы найти работу на планете. Это была бы не жизнь. Он даже представить себе не мог, как можно жить без той эйфории, которая охватывает тебя, когда ты выры­ваешься в космос, управляя грохочущим кораблем. Какая наземная работа может доставить такое удовольствие, ко­торое доставляет закрепление троса на неподвижной раз­валине? Где еще почувствуешь тяжесть громоздких облом­ков, которая пытается разорвать буксирные тросы? Нет, печально подумал он, придется смириться. И полюбить эту работу. Хотя бы до тех пор, пока ему не удастся купить собственный корабль.

При мысли об этом он приободрился. На какой-то мо­мент он стал капитаном, если быть более точным — всего лишь исполняющим обязанности капитана, но все-таки ка­питаном. Его должность позволяла претендовать на треть добычи, а не на те десять процентов, которые делились сре­ди всех членов команды. Если сегодня он сможет забыть о своих угрызениях совести и будет делать то, что делают все — смирится с малообещающей работой и сконцентри­руется на реальной добыче — то это будет хорошо! В сле­дующий День Платежа он всем им расскажет, что думает о них, и уйдет. Стая шакалов! Многие из них... Лишь у Бена Тиглмэна были достойные принципы.