Удачная неудача Солнцеликого - 2

– Эс-капитан сказал – надо.

Тьфу.

Норрей, чтоб ты всю жизнь жил правильно!

– Надо, не сомневайся. И мы сделаем. Постепенно. Только зачем для этого разбирать бумажки пятилетней давности? – Потыкала пальцем в датировку самой верхней, остальные, возможно, еще старше. – Грифа «хранить вечно» же нет.

– А что делать?

– А у тебя какой приказ?

– Действовать по обстоятельствам.

Что и требовалось доказать.

– Давай для начала описью займемся. И полезно, и точка отсчета твоей деятельности. И моей. Поверь, никто в ближайшее время инспектировать нас не станет. Лишь бы денег не просили.

********

Вспоминать эту энергичную беседу под привычные хлопоты на кухне было приятно. Хорошо поговорили, по-товарищески. От моих планов по улучшению быта у бедного коменданта еще пара шаблонов порвалась. На британский флаг. Ну ничего, он воробей стреляный, подумает, привыкнет к этим мыслям и обрадуется, как же здорово он все придумал. Главное, обещал с утра ходока в деревню отправить. Со списочком и приказом старосте, или кто у них там за главного, прибыть в крепость для знакомства.

Настроение подпортил Норрей, ему не нравилось, что солдатики активно помогают на кухне. Где-то я его понимала – не привык, а вообще, злость разбирала. Мне немножко все равно, кто у них тут при власти был, но то, что люди живут как каторжане, в этом и его, эс-капитан-наиба, личная вина есть. «Лунный пик», на минуточку, главный форпост королевства, тут такие условия должны быть, чтобы служить сюда рвались. И пусть мне не мешают этого добиться. Лучше бы объяснили, есть ли возможность письмо отправить. А то амулет связи недоступен, пока Юттим нездоров. Получила совет – спросить у Юттима.

– Вама, мы отнесли. Они так обрадовались! – Распаленный Дораш влетел в кухню и не сразу отреагировал на хмурого командира.

Ох ты ж, как это я тупанула? Надо было Норрея в известность поставить о новшествах, чтобы не задевать его самолюбие. Он хороший, просто с трудом перемены воспринимает.

– Присядьте, капитан, выпейте чаю. Я вам все объясню. – Сообразительный Дорашик мгновенно испарился. – Братья выполняли мое поручение. Теперь в сторожке на Переправе есть печь-камень, и каждая вахта будет получать дополнительный сухой паек. Пока только лепешки, но я постараюсь это изменить.

– Зачем?

– Затем, что сытые люди меньше мерзнут, Седир, и меньше устают. Привыкайте. И, Седир, мне нужен ваш совет.

Ну, без советов я точно бы обошлась, а вот источник инфы грех упускать. Уж очень интересно-непонятно, почему на верхних ярусах тепло, а чем ниже, тем холоднее. Эс-капитан ответа не знал, но помнил времена, когда вся крепость исправно отапливалась. Просто было тепло безо всяких дополнительных усилий. Но лучше и об этом спросить у магистра. Местное топливо использовалось только на кухне, для получения открытого огня. Его запасов хватит надолго, с этой стороны беды ждать не стоит.

Магическое отопление? И с ним что-то случилось? Кстати, никогда не видела, чтобы кто-то что-либо подметал или как-то еще убирал. И плац, и коридоры с лестницами, и покои, и полы в трапезной и кухне – всегда чистые. Посуду, столы, плиты – да, намывали, а полы – никогда. Та же магия, что и у Сары в доме?

Магистр, как и обещал, спустился к ужину. Не знаю, как там его резерв, но двигался вполне живенько и даже общался с офицерами. Пару раз поймала его переглядывания с Байданом. Надеюсь, добродушный кухарь простит, что я его немного подставила.

Сумасшедший день заканчивался на приятной ноте. Заготовка к завтраку сделана, к обеду можно ждать вестей и продуктов из деревни, магистр оправился, все хорошо, только вопросы множатся и множатся. Пожалуй, я в состоянии подняться наверх и помолиться как следует.

Великие создатели! Какая красота!

Усеченная луна уже поднималась над штормящим морем, встречая воды Мирувы коротеньким лучом серебристой дорожки. Соленая вода была сегодня столь беспокойна, что отказывалась от милости светила, разбивая и себя, и ласку Сиштиры в серебристую пыль. Недовольство отвергнутой и укрывшейся тучами Луноликой оборачивалось тревожно-мелодичным стоном ветра, который, запутавшись в монументальных колоннах, резонировал под куполом эоловой арфой. Устоять на таком ветру было невозможно, а уйти от этой красоты – немыслимо. Зато можно встать на колени в затишке у колонны и, закутавшись в припасенное одеяло, улечься животом на низкий парапет. И смотреть, смотреть, не отводя слезящихся глаз, как море и небо тянутся друг к другу в вечном желании соприкоснуться. Кто сказал, что ночное небо – бархат? Может быть, но не сегодня. Лишенное звезд и измятое тучами, оно напоминало черно-серую бумагу, которая, как наждачка, шершавилась мириадами брызг, и вытягивало из души струны, на которых Ванесса Мэй играла великого Вивальди. (Имеется в виду композиция «Шторм».)

О властитель морей Гох, прими мой вечный восторг! Сегодня я слишком восхищена, чтобы петь.