Убить Ланселота

Крики философа стихли вдали. Солдаты же вернулись за Хоакином.

— Спешка, спешка… Тревожность несусветная, — ворчал профос, когда они спускались в подземелье. — Экая ты птица важная! Небось его светлость укатили и в ус не дуют, А мы корячься тут. Базилиска накормленность пищи поддерживай, порядок пресекай. Шевелись, скотина!

От тычка Хоакин полетел с лестницы. Падая, он сдернул за собой обоих стражников. Грому и лязгу хватило бы на рыцарский полк. Так, с руганью и зуботычинами, его потащили в самые глубины Камении.

В логово Базилиска.

Подземелья бывают стихийные и организованные это известно всем. Но в отличие от тюрем и пивных подвалов, логовища зверей великих относятся к организованному типу. Строят их по одному плану.

В некоем сейфе лежит типовой проект. Форма сталактитов соответствует единому стандарту, и вычерчивают их по лекалу. Головокружительные изгибы переходов давно просчитаны и оприходованы. Капающая вода, квакающее эхо — все входит в смету. Эрастофен многое может порассказать о дворцах чудищ, очень многое. Ведь это единообразие не случайно. Оно приводит к одинаковому течению мыслей в головах правителей. А значит, и в головах подданных тоже.

Шаги Хоакина гулко отдавались в каменном тоннеле. Стражники двигались почти бесшумно. Они знали, что лишний раз привлекать к себе внимание не стоит. Ведь Базилиск почти не спит, в отличие от герцога.

— Стой! Раз, два! — приказал профос.

Узник послушно остановился. Коридор перегораживал шлагбаум с невнятной табличкой: «Кормить с ч. до с». Возле него застыли стражники в алых мундирах — личная гвардия Базилиска. За их спинами нетерпеливо подпрыгивала Лиза.

— Хок! Ты здесь!

Профос не успел слова сказать, как Лиза повисла на шее Хоакина.

— Хок, миленький!

— Эй, сударыня, — забеспокоился один из стражников. — Не так быстро. Его же казнят. К чему расстраивать беднягу?

— Хотел бы я поменяться с этим парнем на пару минут, — вздохнул его напарник. — Но не больше.

На шлеме его вспыхнул яркий солнечный блик; фея удобно устроилась в перьях плюмажа. Элементаль влезла на штанину стражника. Но, завидев Хоакина, они поспешили перебраться к нему.

— Хок, я уж думала, ты погиб. Розенмуллен не из тех, кто прощает обман. А ты его сильно разъярил.

— И разъярю еще больше.

— Хок!…

— Ну ладно, ладно. Сами разберетесь, голубки, — хмыкнул профос. — Эй, Вилльо! Ганс! Возвращаемся. Ваше здоровье, господин бунтарь.

Профос отсалютовал пленнику шпагой и зашагал обратно по коридору — к свету, уюту и теплу тюремных камер. Алебардисты поспешили за ним. Вскоре их шаги стихли в глубине тоннеля. Возле шлагбаума остались Хоакин, Фуоко да двое стражников из Базилисковой гвардии.

— Ну вот, ушли, — вздохнула Лиза. — И мы опять в пещере зверя великого. Как тогда… Все повторяется.

— Вот только Хок стал опытней. — Элементаль вцепилась в плечо стрелка всеми лапками. — Второе чудище победить легче. Это как плавать. Раз научишься и потом плаваешь, плаваешь, плаваешь. Пока не посинеешь.

Хоакин погладил Инцери по спинному гребню. Та блаженно зажмурилась. Вряд ли саламандра умела плавать — разве только в магме. Но в ее словах был резон. Может, в Камении найдется подземная река, по которой можно бежать из логова?

Стрелок обнял Лизу и негромко сказал:

— Когда появится чудище, бери девчонок и беги. Жертва из тебя никудышная, так что выберешься.

— А ты?

— Я приму бой. Все-таки я Ланселот. И буду им Даже после смерти.

— Хок, не говори так. Ты не погибнешь!

— Побыстрее там с нежностями! — прикрикнул один из гвардейцев. В отличие от своего спутника, который был худ, черняв, угреват и усат, он походил на свежевыкопанную картошину. Кругленький, плотненький, грудь — бочонок, голова — пивная кружка. Белокурые локоны на голове, тонкие, словно пух. У младенцев похожие бывают.

— Будет тебе, Пампфель, — усовестил его усач. — Пусть попрощаются. Там-то не до объятий будет.

— Э-э, — скривился белокурый, — Раз на раз не приходится… Посмотрю я, Ганхель, что ты запоешь, когда обратно их тащить придется.

Усач не ответил. Тронул деликатно стрелка за плечо, буркнул:

— Ладно, пойдем. Хватит, того… Слышь, парень?

Жалобно всхлипнула Маггара. На Лизиных щеках тоже поблескивали слезы. Одна Инцери крепилась — не из недостатка сентиментальности, огненная саламандрья природа не позволяла.

— Идем, идем. Господин Глинниус заждался, — забубнил Пампфель. — Ему еще бумаги оформлять по вашей милости.

— Мы, между прочим, к вашему Глинниусу не напрашивались, — огрызнулась Фуоко. — И на бумаги его плевать! — Она достала платочек, высморкалась. Нос ее покраснел от слез.

— Будет, будет. Мы ведь тоже не со зла. Работа такая. Пойдемте, господа.

Нехотя, нога за ногу смертники побрели по коридору. Ни говорить, ни протестовать не хотелось. Сырой камень подземелий вытягивал силы. Даже стражники приутихли: словно не люди шли каменной тропой, но призраки.