Убить Ланселота

Вонь свалявшейся шерсти пронизала струя свежего воздуха. В нее вплетались запахи клевера и медуницы. Чудище забилось в истерике, колотя лапами по спине стрелка:

— Не-э ха-ачу-у! Отпустите… дяденька! Оатпу-усти-и-ц-те-э!

Хоакин сбросил Бахамота с плеча. Дал напутственного шлепка:

— Ну беги, чудовище. И помни о Ланселоте.

Горестно всхлипнув, кроха великий юркнул во тьму пещеры. Беглецы продолжили путь…

Вскоре запахи города стали ощутимей. После застарелого смрада логова они казались слаще меда. Дым печей, вонь сточных канав, зловоние дубильных мастерских. Сюда же примешивались и запахи металла из кузен и хлебный дух пекарен.

Колдовское свечение пещеры отступило. Бездонное небо — яркое, словно тарелка со стола Кантабиле, — повисло над героями. Солнце ударило в глаза, и Хоакин прикрыл лицо рукавом. Где-то залаяла собака, послышался детский смех.

— Бог мой! — ахнул кто-то. — Это же госпожа Легация! Жертвенная девочка.

Стрелок приоткрыл один глаз. Затем другой. На мостовой стояла толстуха в красном платье, с корзиной в руках. Кружевной чепчик, щеки-оладьи, нос, похожий на чайную пышку. Фартук с рюшечками. Корзину толстухи до краев наполняла сдоба. Из-под полотенца выглядывали булочки, пирожки, ватрушки.

— Мария! Лолетта! Поль! — заголосила толстуха. — Смотрите, кто перед вами! Смотрите скорей, а то шарлатан посадит их в тюрьму, и вы никогда не увидите.

По булыжнику мостовой застучали босые пятки. Детишки окружили Хоакина и Фуоко.

— Невинная жертва, — переговаривались они. — Какая красавица! А это кто?

Конопатый мальчуган протолкался вперед и замер, восторженно глядя на Хоакина. Занятный паренек: рыжие вихры в разные стороны, штаны драные — троих можно спрятать. Дитя предместий, в общем.

— Дяденька, вы Ланселот? — требовательно спросил он.

— Да.

— А меч дадите подержать?

Меч? Хоакин тронул теплую рукоять. Ничего еще не закончилось. Ребенок был удивительно похож на Бахамота, оставшегося в пещере.

А вон — белобрысый. И рядом — чернявая девочка.

Лезвие оставалось тускло и мертво. Истессо попробовал вытащить его из ножен. Меч вышел наполовину и застрял. Значит, все в порядке. Оружие выкопано против зверей великих, для людей оно безопасно.

— Нет, не дам. Объяснить почему?

— Я знаю. — Паренек улыбнулся застенчивой щербатой улыбкой. — Оружие не игрушка. Мой папа тоже не разрешает трогать свою шпагу. А он — главный гвардеец при дворе.

Девочка с черными косами требовательно дернула стрелка за штанину:

— Вы видели чудище? Какое оно? Вы с ним дрались?

Детский гомон стих. Булочница хлопотливо всплеснула руками:

— Не слушайте их, господин Ланселот! Они еще маленькие, понимаете? — засуетилась она. — Если их услышат шпионы шарлатана, случится что-то нехорошее. Их упрячут в тюрьму. Уйдите, прошу вас!

— Брысь, жиртрестка! — рявкнула Инцери. — Жопа в башмаках.

На это у толстухи ответа не нашлось. Ее щеки затряслись, словно студень.

— Сударь!… Сударыня!…

— Но что случилось с чудищем? — спросил белобрысый бутуз. — Чудище? Вы его убили?

Хоакин присел на корточки — как тогда, в пещере. Заглянул в требовательные глаза мальчишки.

— Да, — ответил он, — Чудища больше нет. И никогда не было.

— Значит, бояться некого?

— Некого.

Звенящие детские голоса взмыли в безоблачное небо:

— Чудища нет. Некого бояться!

— Ланселот убил зверя великого!

— Урра!!

Вот и все… Дети прыснули в разные стороны, сверкая босыми пятками. Путешественники остались одни.

— Бахамот мертв! — неслось над домами. — Мертв!

Хоакин и Лиза переглянулись.

— Это мое первое жертвоприношение, — сказала Фуоко. — И такое удачное. Знаешь, Хок. Я хочу сказать тебе одну вещь.

— И я тоже, Лиза.

— Да поцелуйтесь же вы, бестолочи! — Маггара вспорхнула над их головами. — От смерти спаслись все-таки. Инцери, не подглядывай.

Глава 7 ВСЕМИРНЫЙ БЕСПОРЯДОК ВЕЩЕЙ

Межнациональные различия на Терроксе проявляются очень ярко. Вы никогда не спутаете доннельфамца и варвара из Аларика. Тримегистиец и анатолаец могут говорить на одном языке, но вы никогда не смешаете одного с другим.

Тем не менее, когда настает время Ланселота, обитатели всех земель реагируют одинаково. Они дрожат и трепещут, сбиваясь в стаи вокруг своих зверей великих».

Мир Террокс. Путеводитель д-ра Живокамня

Вжих. Вжих. Вжи-и-их. Вжи-и-их.

Храм лениво разлегся среди кипарисов — белый и сверкающий, как рафинад. В этот утренний час пусто было на его ступенях. Только два жреца работали метлами, сгребая пыль, нанесенную упрямым анатолийским ветром.

Вжи-и-и-их. Вжи-и-и-и-их.