Убить Ланселота

Разговоры приутихли. Завсегдатаи «Чушки» переглянулись.

— Это ты, Гури?

— Ах, господи! — Горацио метеором вынесся из кухонного чада. — Гил-Ллиу? У нас в гостях! Победитель чудищ! Место господину Гури!

— К нам! К нам, Гури! — закричали маги и мастеровые, рыцари и воры. — Сюда!

Человек в плаще уже вышагивал важно через весь трактир, держа в каждой руке по кружке пива.

— Кто он такой? — спросила Маггара у Гилтамаса.

— Король без королевства, — с горечью отозвался сильф. — Вечный авантюрист и проходимец. Ллиу-родства-не-помнящий.

— Вы его так не любите?

— Да. Он говорит, что ищет свое королевство… Не верьте. Не найдет никогда. Гури из тех, о ком вздыхают глупцы: «Нынешний король плох. Вот если бы нашим королем был Гил-Ллиу…» Их счастье, что он не будет править. Ему так удобнее.

Фея с уважением посмотрела на гостя. Была, была у нее черта: любила Маггара все яркое, броское, шумное — даже если приходилось после раскаиваться. А уж яркости и шума в незнакомце хватало.

Вот он сбросил плащ и оказался в алом камзоле.

— Китарок мне! Я при деньгах нынче, братья!

— Что такое? — зашумели завсегдатаи, — Ты стал повелителем варваров, Гури?

— Бери выше. Шарлатан пригласил меня на коронацию ланселотничать. Буду сражаться со зверем великим. — Гури подкрутил колки и ударил по струнам.

В старом дублоне едва ли на грош, —

запел он.

Сыщешь сияния, славы и блеска.
Король на гербе или шут королевский,
Разницы мало, чей лик ты пропьешь.

Завсегдатаи подхватили:

Король на гербе или шут королевский,
Разницы мало, чей лик ты пропьешь!

Взвизгнула веснушчатая служанка. Гури успел мимоходом ее ущипнуть, а сам продолжал:

В старом и гнутом обломке меча
Проку и смысла — увы! — никакого.
Люблю я премудростям в дивных альковах
Юных девиц обучать по ночам.

Лицо его посерьезнело.

В старой короне дрожишь неспроста:
Дня не прожить без печали и страха.
А впрочем, мигрень исцеляется плахой,
Коль голова под короной пуста.

— Шарлатан не похвалит тебя за такие песни, Гури, — хохотнул кто-то из завсегдатаев.

— Чего ему бояться? У него же зверь великий.

— Да, но пророчество… Я бы на месте Фероче остерегся.

— Ах, как чудесно! — умильно щебетал Кантабиле. — И вы, и Ляменто — все под моим кровом!

При этих словах Гури встрепенулся, как спаниель при виде бекаса:

— Что, и старушка в «Свинку» заглянула? Ну так не говорите ей, что я здесь. Пусть это будет сюрпризом. И пришлите ей корзину роз от моего имени.

Хоакин рыскал по коридору. Все двери были заперты, постояльцы сидели в общем зале. Инцери ерзала и хныкала в табакерке, и Хоакин ее успокаивал как мог:

— Сейчас, сейчас, потерпи. В крайнем случае на улицу выйдем.

Инцери на улицу не хотела. Дела ее не терпели отлагательств, но, к счастью, Хоакину удалось отыскать комнату, в которой кто-то был. Из-за двери доносились приглушенные голоса:

— …по третьесортным гостиницам. Буайбес — пересолен.

— …но, милочка, — отвечал старушечий голос — Бу-бу-бу… буайбес.

— … и еще эти розы!

Стрелок постучал. Дверь распахнулась; на Хоакина обрушился водопад, смешанный с колючими стеблями и ароматными лепестками. К счастью, цветы срезали недавно, и они не успели завянуть, а вода — испортиться.

— Торт ваш… Ой!

Хоакин стряхнул с уха розу. Достал платок и обтер лицо.

— Добрый день, — сказал он. — У моей саламандры нездоровая страсть к поджигательству. Иногда накатывает, просто спасу нет. У вас есть камин?… На худой конец свеча сгодится… Мы потом все потушим, обещаю. Иначе она устроит пожар.

— Милочка, — рассудительно заметила старушка, — это не Гил-Ллиу. Немедленно извинись перед молодым человеком.

— Боже мой! — ахнула девушка. — Простите, пожалуйста. Я вас перепутала с одним негодяем.

— Я похож на негодяя?

— Нисколько. Вы входите, входите. И камзол снимайте, я почищу.

Комната Летиции досталась более чем скромная. Две кровати, столик, шкаф. На столе стояли фарфоровые тарелки с супом и бутылка вина. К обеду путешественницы еще не притронулись.

— Ты неосторожна, милочка. — Старшая захлопнула за Хоакином дверь, едва не прищемив полу камзола. — Он мог прятаться в коридоре.

— Оставьте, госпожа настоятельница… Лучше помогите привести в порядок костюм гостя.

Они помогли стрелку снять камзол. Табакерку Хоакин положил на стол.

— Простите. Простите, простите, — повторяла девушка, орудуя щеткой. — Это все мерзавец Гил-Ллиу. Он повсюду меня преследует!

— Нас, милочка, нас, — поджала губы старушонка. — Не забывай!

— Да, госпожа настоятельница. Конечно же нас.

Девушка вытерла Хоакину волосы полотенцем.

— Он ужасный пошляк, — вздохнула она. — Могу я попросить вас об одном одолжении?…

— Конечно, сударыня. Все что уго…