Убить Александра

– А указанная сумма, что была ему выплачена, ваше превосходительство?

– Пока пусть не будет указана нигде.

– Но как можно, ваше превосходительство? А если ревизия?

– Я сказал пока, господин коллежский секретарь. Потом все будет внесено в реестр в законном порядке.

– Но сии бумаги на моей личной ответственности. Как вашего главного письмоводителя, ваше превосходительство. А вы отдаете устный приказ. Меня могут обвинить в присвоении столь купной суммы казённых денег. Я не могу-с так рисковать. Даже из уважения к вам, ваше превосходительство.

– Вы мне не верите, Николай Сергеевич?

– В таких делах нужен порядок-с! Здесь «верю» или «не верю» не к месту-с!

– Хорошо! Мне даже нравится эта ваша пунктуальность, Николай Сергеевич. Я сам выпишу вам расписку на означенную сумму денег.

Берг взял лист бумаги и написал расписку. Поставил подпись и протянул лист Клеточникову. Тот внимательно прочитал документ и вложил в свою папку.

– Позволите идти, ваше превосходительство?

– Погодите, Николай Сергеевич. Не спешите. А лучше садитесь. Не стоит вам стоять.

– Вы что-то хотите рассказать, ваше превосходительство? Или имеете новый приказ?

– Нет, нет, Николай Сергеевич. У меня к вам несколько вопросов.

– Готов ответить, ваше превосходительство!

– Вы знаете, что такое государственный заговор, Николай Сергеевич?

Клеточников сразу ответил:

– Заговор с целью покушения на государственный строй Российской империи или на особу государя императора.

– Вот именно! И если вам стало известно о подобном, что станете делать?

Клеточников растерялся.

«Неужели фон Бергу известно обо мне? Если он задает подобный вопрос, то не просто так. Но что он может знать? Михайлов ничего ему рассказать не мог. Желябов на свободе. Перовскую я подозревать не могу. Гройзман? Неужели через него что-то стало известно? Хотя с этой стороны я смогу легко оправдаться. Скажу, что хотел вызвать его на откровенность».

– Что же вы молчите, господин Клеточников?

– Я маленький человек, ваше превосходительство. С чего такие вопросы? Что я могу знать?

– Но если вы бы узнали о заговоре против особы государя, что сделали бы?

– Принял бы меры, как верный подданный государя императора! – ответил Клеточников.

– Меры? Вот и я думаю о мерах, – проговорил Берг.

«Что же ему известно? – думал Клеточников. – Неужели он знает о моей настоящей работе? Нет! С чего бы тогда он выписывал мне эту расписку по поводу денег! Нет, Нет! Дело не касается меня. И ведет себя Берг странно. Нынче это не паук, а муха, попавшая в паутину! Нет. Дело не касается меня. Но что тогда?»

– Может быть, ваше превосходительство, расскажет мне суть дела. Тогда я смог бы дать совет если…

– Это дело опасное, Николай Сергеевич. И вам лучше всего держаться от него подалее. Идите. Вы можете быть свободны, господин коллежский секретарь.

– Как прикажете, ваше превосходительство.

– И вызовите ко мне титулярного советника Антюхина. Срочно!

***

Антюхин отвечал за подсадных агентов в Петропавловской крепости. У него было несколько таких людей, и они часто помогали в работе, когда случаи были слишком сложными.

Клеточников быстро отыскал чиновника и передал приказ Берга.

– Идите прямо сейчас.

– Спехом требует?

– Точно так-с!

– Иду. Стало, понадобились мои «наседочки».

Антюхин отправился к начальнику.

– Титулярный советник Антюхин, ваше превосходительство!

– Прошу вас! – Берг указал чиновнику на стул. – Мне нужны ваши люди. Лучшие люди. В Петропавловской крепости!

– Ныне там есть двое. Увязли как пчелы в меду. Никуда не денутся и станут работать.

– В крепости ныне содержится господин Гройзман. Тот самый коего собирались повесить. Но решение было отменено.

– Знаю такого, ваше превосходительство. Гройзман содержится в строгости. Но кандалы с него сняли. Прикажете ужесточить?

– Нет. Кандалов не нужно. Ваш агент должен быть в его камере уже сегодня! Но нужен не простой агент. Виртуоз, что быстро сумеет втереться в доверие.

– Есть такой. Их бывших террористов. Желваков Павел. Некогда отчаянный был враг. А ныне наш хороший друг.

– Вот как? И приносит пользу?

– Еще какую, ваше превосходительство. Нужно только было подобрать нужную приманку…

***

Петропавловская крепость.

Николай Гройзман.

17 ноября, 1880 год.

Двери камеры заскрипели, и раздался голос надзирателя:

– Заходи!

Лежавший на нарах узник проснулся от этого громкого голоса.

– Теперь вдвоем будете дни коротать! Располагайся на свободных нарах. И не баловать мне здесь! Сидеть тихо, а нет то в карцер попадете!

Николай Гройзман увидел человека, которого подселили в его камеру. Это был плотного сложения низкорослый молодой человек с бакенбардами.

– Рад перестаивать товарища по несчастью, – сказал новенький, садясь на нары. – Вы политический?

– Здесь все политические, – недружелюбно ответил Гройзман.

– Простите. Забыл представиться. Я Павел Желваков.

– Желваков? Я где-то слышал вашу фамилию.

– Слышали? Но вы сами из… наших?

– Из каких наших?

– Из тех, кто посвятил жизнь борьбе с тиранией самодержавия. Более точно сказать не могу.