Убить Александра

Народник получил «легенду» террориста Павла Желвакова, остуженного за убийство военного прокурора Одессы Стрельникова. (Настоящий Желваков уже повешен). «Народник» быстро вошел в доверие к арестанту Гройзману. Гройзман поделился с «Народником» своими взглядами на террор в России.

Прилагаю запись разговора, составленную со слов «Народника», который обладает отменной памятью, что не раз доказывали результаты его работы».

***

Густав Карлович фон Берг помнил, что Клеточников уже заявлял о желании Гройзмана сотрудничать. Но тогда все сорвалось, ибо Гройзман был осужден к виселице. Дальнейшие события и вмешательство Лорис-Меликова, который пожелал публичного процесса, спасло его от верёвки.

Берг мало верил в раскаяние революционера. Клеточников обещал ему свободу в обмен на работу, и тот согласился. Но наверняка для вида. Однако на этот раз Гройзману не обещали свободы. А если мысли, которые он высказал, искренние, то с ним стоило работать.

Берг вызвал адъютанта:

– Ваше превосходительство!

– Коллежского секретаря Клеточникова ко мне!

– Будет исполнено, ваше превосходительство!

Вскоре в кабинет вошёл коллежский секретарь.

– Ваше…

– Садитесь, Николай Сергеевич! Не до церемоний. Вы работали по делу Гройзмана. Помните.

– Помню. Перспективное было дело. Но…

– Вы полагали, что Гройзмана можно переманить на нашу сторону?

– Так точно! Нужно завоевать его доверие. Он не так крепок как иные террористы. Такой сам бомбу не бросит. Изготовить может, но бросить – нет. Жидковат. Я готов вернуться к этому делу, ваше превосходительство.

– Вы? Нет. Я сам.

– Но Гройзман верит мне, ваше превосходительство. Я смогу…

– Не сомневаюсь в ваших способностях, Николай Сергеевич, но я сам хочу поработать с ним. Напрасно тогда я не последовал вашему совету и не привлек его. Нужно было настоять и доказать начальству, что этот план перспективен. Но я смалодушничал.

– Я тоже хотел бы показать себя на настоящей работе. А не только на составлении бумаг, ваше превосходительство. А здесь такое задание. Переманить террориста на сторону власти!

– Понимаю, Николай Сергеевич, но мое решение останется неизменным. А ваша бумажная работа имеет громадное значение для Третьего отделения. Такого деятельного помощника у меня еще не было.

***

Петропавловская крепость.

Фон Берг и Николай Гройзман.

19 ноября, 1880 год.

Густав Карлович фон Берг внимательно смотрел на арестованного. Михаила Гройзмана тюрьма сломала. Этот человек совсем не был похож на Александра Михайлова. Гройзман не желал умирать. Поначалу он храбрился и «играл» в «верного революционера». Но предложение Клеточникова тогда внушило ему надежду. Надежду на спасение. И с тех пор он жил только этим. Его не повесили, и он понял, что еще сможет выкрутиться. Ибо лично, своими руками никого не убивал.

Но предавать Гройзман не желал. Он перестал бы себя уважать, если бы причинил вред хоть кому-то из друзей по «Народной воле». И эту его особенность рассмотрел фон Берг.

– Вас хорошо содержат? – спросил фон Берг.

– Что?

– Хорошо ли вас содержат?

– Я в каземате, сударь.

– Понятно, что не в европейской гостинице, сударь. Но нет ли у вас жалоб?

– Человеку нужна свобода.

– Вы сами загнали себя в крепость, сударь. Ваши действия привели вас сюда. Но я пришел не корить вас прошлым. Какой от этого толк?

– Вы пришли за предательством?

– К чему такие слова? Разве я просто жажду крови? Нет. Я и сам вижу многие недостатки Российской империи. И я понимаю, к чему это может привести. К революции. И я хочу сделать все, чтобы её не было. Но для этого необходимы реформы. Настоящие реформы, а не те, что были проведены в России. Но разве это делается так, как хотите вы?

– А как же? Как это делается, генерал?

– Просто путем поступательного развития.

– В России?

– Везде.

– Вы не знаете России, генерал.

– Я немец. Пусть я не знаю эту страну. А вы, иудей, знаете Россию? Нет. Никто из нас не знает этой страны. И не нужно говорить о том, что вы здесь родились. Вы знаете, как живут евреи в Германии или во Франции? Почему там они не пополняют ряды террористов?

– В Европе немало социалистов, генерал.

–Это так. В Европе есть даже анархисты. Но они не заражены такими бредовыми идеями, как здешние интеллигенты. Да, они читают книги и спорят. Но нашим споров мало. Им надоело болтать и им нужно дело! А дело должно быть обязательно кровавое, а иначе и начинать не стоит. Вот вы, молодой человек. Что успели сделать за свою жизнь?

Гройзман не ответил.

–Что дали ваши покушения на царя? Только убитые и раненые люди. Совершенно посторонние. Не имеющие никакого отношения к вашей борьбе.

–Вы хотите меня перетянуть на свою сторону, генерал?

–Я? Это вы хотите перейти на мою сторону, господин Гройзман. Не на сторону жандармов и правительства. Но на мою. На сторону трезво мыслящего человека. И я готов принять вас, сударь.

–Что это значит?

– Пока мы с вами просто поговорим.

– О чем?

– О судьбах России. Если хотите о её истории.

– Странно вести такие разговоры с человеком из Третьего отделения.