Убийства в Чумном дворе

– Он кричал, – неуверенно произнес инспектор. – В том-то и дело. Кричал. Я слышал.

Глава седьмая

– Понимаешь, – продолжал Мастерс, прочистив горло, – вот что самое худшее. Это не был просто вопль, который тут же меня бы насторожил. Он был негромкий, и слышались какие-то слова, звучавшие все торопливей и торопливей, а потом как будто он кого-то умолял, а потом как будто он начал стонать и плакать. Из своей комнаты ты вообще ничего бы не услышал. Я услышал это только потому, что был снаружи и как раз огибал дом…

Он помолчал, огляделся и вытер лоб серой хлопчатобумажной перчаткой, которая была ему слишком велика.

– Признаю, меня все это напугало. Но я подумал, что это всего лишь часть игры Дарворта, какой бы она ни была. Слова произносились все быстрее и пронзительнее. Я видел, как какие-то тени метались по окну – в красном свете это было… это было адское зрелище. И я не понимал, что же мне делать. Разве у тебя так не бывало: чувствуешь, что тут наверняка что-то не так, и думаешь, что это всего лишь какая-то игра? В общем, колеблешься и стоишь как в ступоре, а потом тебя тошнит при мысли, что ты должен был не стоять, а действовать. – Он сжимал и разжимал кулаки – крупный, седой, солидный мужчина, – глядя на этот безумный мир блеклыми голубыми глазами. – Мне повезет, если меня за это не понизят в должности, мистер. Что ж, я все это слышал – и стоял как столб. Потом звякнула сигнализация.

– Через какое время?

– Ну, скажем, через полторы минуты после того, как шум прекратился. Я прокололся, – с горечью сказал он, – все испортил.

– И как долго продолжался шум?

– Думаю, чуть больше двух минут. – Мастерс что-то вспомнил и занес это в свой блокнот – морщины на его большом лице углубились. – Но я лишь стоял там, у задней двери, ведущей в коридор. Как болван! Как… Это уже не важно, мистер. Как будто что-то удерживало меня, а? Ха! Видишь ли, я исследовал местность. Я вышел через парадную дверь дома…

Тут скрипнула разбитая дверь. Макдоннелл пролез внутрь в сопровождении полицейского, чей шлем и большой черный непромокаемый плащ, казалось, заняли всю комнату. Он отдал честь Мастерсу, как будто ничуть не удивившись, и сказал одним из тех резких властных голосов с неопределенным акцентом:

– Да, сэр? Нужно срочно составить рапорт для районного полицейского участка, сэр…

Его непромокаемый плащ сильно вздулся и зашуршал, когда он вынул блокнот, и я выбрался за дверь.

Во дворе все, казалось, дышало свежестью после затхлого воздуха маленькой комнаты. Небо очистилось, и на нем появились звезды. Неподалеку стоял Холлидей и курил сигарету.

– Итак, с этой свиньей покончено, – заметил он будничным тоном. Меня поразило, что в нем не было ни нервозности, ни наигранной непринужденности. Огонек его сигареты отразился в прищуренных насмешливых глазах. – И с кинжалом Льюиса Плейджа все как по расписанию, да? Блейк, это великая ночь для меня. Я серьезно.

– Потому что Дарворт мертв?

– Нет-нет. Потому что вся его игра была надувательством. – Он ссутулил плечи под плащом. – Послушай, Блейк. Полагаю, ты прочел «темную историю»? Мастерс сказал, что ты не пожалел времени. Давай будем рациональными. Я никогда по-настоящему не верил во всю эту чушь насчет «одержимости» и крадущихся призраков. Признаюсь, она действовала мне на нервы. Но теперь воздух очистился. И вот почему.

– Ну?

Он подумал, глубоко затягиваясь сигаретой. Позади нас слышался спор Мастерса и Макдоннелла и топот тяжелых шагов.

– Во-первых, этот фальшивый призрак явно разоблачил свою мнимую призрачность, убив Дарворта. Пока он только рыскал и дребезжал стеклами, это вызывало тревогу. Но вот что забавно: в тот момент, когда он берет самое смертоносное оружие и проделывает в ком-то дырки, мы становимся скептиками. Возможно, если бы призрак просто вошел и пару раз замахнулся бы на Дарворта, после чего тот умер бы от страха, это произвело бы эффект. Призрак, вооруженный кинжалом, хорошо подходит для спиритизма, но в этом нет здравого смысла. Это абсурд. Как если бы призрак Нельсона вышел из крипты Святого Павла только для того, чтобы привлечь внимание туриста своей подзорной трубой… Это бесчеловечное убийство, и кого-то следует повесить. Но что касается призрака…

– Я понял. И что же во-вторых?

Холлидей склонил голову набок, как будто смотрел на крышу маленького дома. Затем издал звук, похожий на смешок, но не засмеялся в виду присутствия смерти.

– Я хорошо знаю, мой дорогой, что ничто мной не «овладевало». Пока все это происходило, я сидел в темноте на неудобном жестком стуле и притворялся, что молюсь. Молюсь, заметь! – Он говорил с непонятным удовлетворением, будто совершил некое открытие. – За Дарворта. Тогда-то и начал меня разбирать смех… И это подводит меня к последнему соображению. Я хочу, чтобы ты поговорил с теми людьми, которые там были: в частности, с Мэрион и тетушкой Энн. Возможно, у тебя будет шок… Как, по-твоему, они себя ведут?

– Ведут?