Убийства в Белом Монастыре

– А, так вы слышали о моей скромной попытке. – Он наморщил лоб. – Нет, я писал ради собственного развлечения. Устал, что меня называют Доктором Сухарем. – Он вытянул перед собой ладони в странном жесте, словно собираясь нырнуть. – Я страдал от иллюзий, когда был моложе. Они состояли в убежденности, что настоящее значение исторических исследований – экономическое и политическое. Но сейчас я достаточно стар, чтобы понять: единственное, что есть у историка, – это знание человеческой натуры. Боюсь, за мной теперь закрепится амплуа старого сатира. Вам сообщат – или уже сообщили – о моих старческих восторгах по поводу мисс Тэйт? Ваше выражение лица вас выдает. В мисс Тэйт меня привлекала прелесть всех куртизанок прошлого, с которыми я хотел бы иметь любовные отношения.

Мастерс провел ладонью по лбу:

– Прошу, не запутывайте меня! Вы предложили мисс Тэйт спать в том павильоне?

– Да.

– Который, – задумчиво продолжал Мастерс, – был отреставрирован по вашему распоряжению и в котором в былые дни король навещал прекрасных дам…

– Конечно-конечно-конечно, – перебил Морис торопливо, словно злясь на себя за то, что что-то пропустил. – Я должен был понять. Вы подумали о тайном подземном ходе, который мог бы объяснить отсутствие следов на снегу? Уверяю вас, ничего подобного там нет.

Мастерс пожал плечами:

– Возможно, нам придется его разобрать, сэр. Снять обивку, например, и это вам, вероятно, не понравится…

– Вы не посмеете, – повысив голос, произнес Морис.

– Или снять полы. Если там настоящий мрамор, вам будет неприятно, сэр, но чтобы…

Морис поднялся, сжав в хрупком кулачке трость, и ударил тяжелым золотым набалдашником об пол. Грохот эхом прокатился по комнате.

– А теперь, сэр, давайте прекратим заниматься ерундой и увиливать. Поговорим по-мужски и ответим на вопросы – вы меня слышите? – Мастерс хлопнул ладонью по краю стола. – Мне вовсе не составит затруднения получить ордер и разобрать ваш драгоценный домишко на части. Клянусь, я это сделаю! Итак, вы будете оказывать нам содействие или нет?

– Конечно, о, конечно, я ведь уже обещал, верно?

Повисла долгая пауза. Беннет понял, что старший инспектор поймал Мориса на крючок, а Джон Бохун тем временем отошел от окна, в которое смотрел. Лицом Джон (когда оба брата были напуганы) странно напоминал Мориса – в другое время это не было заметно.

– Ваш… ваш подчиненный, – сказал Джон, указывая рукой. – Он там, на газоне, изучает… Что он делает?

– Всего лишь измеряет следы на снегу, сэр. Это ведь вас не беспокоит, правда? Прошу, сядьте, джентльмены, вы оба… Ну вот, так-то лучше.

Джон побледнел.

– Вчера вечером на мисс Тэйт было совершено покушение, до того как ей размозжили голову. Кто-то пытался, – продолжил Мастерс, поворачиваясь к Морису, – столкнуть ее с лестницы. Кто это был?

– Я не знаю.

– Это была ваша племянница мисс Бохун?

Морис тихо сел. Он снова улыбался:

– Не думаю, друг мой. Если кто-то и был виновен, то это ее светлость Луиза Кэрью, дочь моего старого друга лорда Канифеста. Впрочем, если вы оглянетесь, то увидите мою племянницу. Пожалуйста, можете ее допросить.

Глава девятая Случайные алиби

Беннет отодвинул стул и обернулся. Она вошла тихо и стояла недалеко от стола. Беннет хотел предложить ей стул, прежде чем невозмутимый Томпсон пошевелится, но она помотала головой.

– Меня обвиняют в том, что я убила Марсию? И это замечание относительно Луизы… – Она с любопытством покосилась на Мориса, будто видела его впервые в жизни. – А вам не кажется, что заявлять такое мерзко?

Она надела, по всей видимости, свое лучшее платье, словно бросая вызов. Оно было довольно мрачного серого оттенка. От ее беспокойства почти не осталось следа, хоть она и вертела в руках носовой платок. Катарина Бохун стояла так, что свет камина падал ей на щеку, и впервые Беннет смог как следует ее разглядеть. Она была старше, чем он думал, и на ее мягком, сияющем лице читалась решимость.

На шее у нее был небрежно намотан газовый шарф, прикрывавший синяки.

– А… ты что-то сказала, Кейт? – спросил Морис. Он не смотрел на нее и, казалось, был слегка удивлен. – Ты наверняка знаешь, что я не имею обыкновения обсуждать свои заявления с кем бы то ни было.

Она дрожала, кусала нижнюю губу, но в глазах полыхал огонь. Катарина решительно подалась вперед, но в тот же миг поняла, что потерпела поражение.

Морис продолжил:

– Вот! Как же глупо с моей стороны, о боже. Похоже, у нас тут очередной мятеж. Ты хотела сказать… чтобы я шел к черту, разве нет?

Удовольствие от осознания собственной правоты, как от решения легкой задачи, заставило Мориса смотреть на нее покровительственно и вместе с тем удовлетворенно. У нее в глазах стояли слезы.

– Я не стану выставлять себя дурой, – выдохнула Катарина, – и не позволю вам делать из меня дуру снова и снова, и… Джон! Джон, в чем дело?

Все обернулись. Джон Бохун сказал: