Убийства в Белом Монастыре

– Прошу прощения, – сказал он, беспокойно семеня им навстречу. – Вы… – Глаза его немного затуманились, и он промокнул рот салфеткой. На худом лице выделялся огромный нос крючком, на выпуклом черепе – прилизанные седые волосы. Все его лицо – морщины, беспокойный рот, бледно-серые глаза с мертвыми точками зрачков – выражало какую-то неопределенность, сопряженную с мгновенной сменой настроения – от добродушия к раздражению. Он был строго одет, весь в черном, и чем-то напоминал профессора, да и вообще держался так, будто шел вдоль книжных полок в библиотеке. – Вы… боже, как я мог, вечно все забываю. Вы, надо полагать, мой гость, а вы – инспектор полиции. – После вялого рукопожатия он проводил их к столу. – Я вам уже представился? Меня зовут Морис Бохун, а это мой брат Джон. Вы же с ним уже знакомы, верно? Разумеется. Боже, какая ужасная история! Я узнал о ней всего полчаса назад, понимаете. Но я сказал Джону, что лучший способ поддержать силы для помощи правосудию – это поесть. Позавтракаете с нами? Великолепно. Томпсон! Принесите приборы!

Когда тот исчез, Морис Бохун сел. Беннет заметил, что он немного хромает и что у его стула стоит трость с большим золотым набалдашником. Этот суетливый человечек – автор жизнерадостной комедии на грани неприличия? Мастерс присмотрелся к обоим братьям, особенно к Джону, который продолжал сидеть неподвижно, сунув руки в карманы.

– Должен предупредить вас, сэр, – заявил Мастерс голосом, который, казалось, всегда мог развеять напряженную атмосферу, – что вы принимаете меня на свой страх и риск. Я официально не занимаюсь этим делом, хотя инспектор Поттер – мой родственник. Так что я всего лишь гость – вы не против оказаться за одним столом с копом, а? Ну и ладно. Да, передайте сардины, пожалуйста.

Джон Бохун опустил голову:

– Слушайте, инспектор, бросьте эти церемонии. Вы что-нибудь обнаружили после разговора со мной и Уиллардом?

– Боюсь, что нет, сэр. Собственно, я лишь поговорил с джентльменом по фамилии Райнгер, – ответил Мастерс с набитым ртом.

– Твой знаменитый друг, Морис, – Джон повернул голову, – тот, который хочет привлечь тебя в качестве консультанта на съемках…

Морис аккуратно положил нож и вилку.

– Почему бы и нет? – сказал он таким будничным тоном, что Беннет невольно устремил на него взгляд.

Морис улыбнулся и снова принялся за еду.

– Боюсь… – сказал Мастерс и замялся. – Мистер Райнгер – весьма интересный джентльмен, и я восхищаюсь его работой, но, увы, он напился с утра. И еще эти безумные обвинения, которые он, вероятно, не сможет подтвердить… Не сумеет.

– Обвинения? – резко спросил Джон Бохун.

– Да. В убийстве. – Мастерс пожал плечами. – Он обвинял вас. Бред, полный бред. О, настоящие сливки!

Джон поднялся:

– Значит, он обвинял меня, так? И что говорила эта свинья?

– Тише, тише, сэр, пусть это вас не беспокоит. Все ведь легко опровергнуть, верно? Но я хотел поговорить с вами, сэр, – добавил он, поворачиваясь к Морису, словно решил сменить тему, – об этом мистере Райнгере. Он сказал, что вы провели вместе большую часть прошлого вечера, и, поскольку он явно перебрал, я хотел бы понять, что ему еще померещилось.

Морис отодвинул тарелку и аккуратно сложил салфетку, потом скрестил руки. В блеклом свете серого дня его выпуклый лоб, не сочетающийся с хилым телом, затенил странные бледно-серые глаза с крошечными черными зрачками. Он, казалось, был исполнен озадаченности и легкого презрения.

– Ах да, где же я был? Дайте подумать. Вы хотите, чтобы я убедил вас, что не совершал этого убийства.

– Сэр?

– Я, разумеется, ответил не на прямой вопрос… – Он будто извинялся, словно ничего странного не происходило, и принимал все как должное. – Значит, мистер Райнгер пил? Я не одобряю пьянства, потому что алкоголь порой используют как лекарство от скуки. Не то чтобы я не одобрял лекарства от скуки, но лучше пусть это лекарство будет интеллектуального свойства. Вы следите за моими рассуждениями, сэр? У меня есть ощущение, что нет. Я имею в виду изучение прошлого.

Мастерс кивнул, изображая глубокий интерес.

– Да, – согласился он, – чтение исторических трудов, сэр, бывает весьма поучительным. Мне и самому это нравится.

– Речь не об этом, – сказал Морис Бохун и слегка наморщил лоб. – Смею предположить, что однажды вы прочли главу из Маколея или Фроуде и остались довольны не только чтением, но и собой, когда обнаружили, что это чуть менее скучно, чем вы представляли. Вы не были склонны читать дальше, но по крайней мере почувствовали, что в вас пробудился устойчивый интерес к истории… Но я имел в виду нечто совсем другое. В наши дни это неточно определяют формулой «жить в прошлом». Именно так я и живу. И это единственный способ существования, который помогает мне избавиться от скуки.