У зла нет власти

— Да… Народ расщедрился, настоящими монетами платил за эту ерунду. Улейка одну подобрала…

Он ещё что-то говорил, но я не слышала. Королева Тумана, она же Туманная Бабища. Извечный враг Оберона. Враг Королевства. Мой личный враг.

«У меня есть Королевство, — сказал когда-то Оберон. — А у неё — только туман над пропастью, только студень неоткрытого мира… Она там живёт. Всегда».

Как же это было давно! В день, когда я получила свой посох. Королевство только-только тронулось в путь, мы готовились вступить на неоткрытые земли, населённые чудовищами. Я была тогда глупой маленькой девочкой, но Оберон разговаривал со мной как с равной.

«А… чего она от нас хочет?» — «Ничего особенного. Она хочет, чтобы нас не было». — «Почему? Что мы ей сделали?» — «Мы связываем „тонкий“ мир — и „толстый“. А она разделяет их навсегда. Если нас не будет — ей будет вольготно…»

Тогда я не поняла его до конца. Потом очень много всего случилось, и теперь, мне кажется, понимаю.

Вот фея над цветочком — до того волшебная, что даже, кажется, выдуманная. Вот торговец в лавке — невыдуманный, деловитый, и ничего волшебного в нём нет; Королевство соединяет то, что соединить, казалось бы, нельзя. Делает волшебство реальным, а в самую обыденную повседневность привносит что-то, что нельзя потрогать руками…

Туманная Бабища, давным-давно мечтавшая уничтожить Оберона и убить меня, наконец добилась своего. И бесполезно гоняться за ней по окраинам мира, искать на неоткрытых землях, угрожать мечом или посохом: дело сделано, великое желание Эдны переплавилось в большое и страшное колдовство…

— Так что же ведьма? — напомнил о себе ваятель. — Я-то надеялся, маг дороги, что ты её выгонишь…

— Та женщина не ведьма. Она всего-то загадала желание на монетке.

Ваятель поднёс к глазам цепочку; монета-кулон покачивалась, бросая блики на его суровое лицо.

— Я не знаю, что это, — голос ваятеля дрогнул. — Я не маг и не учёный, но скажу тебе сразу: это не просто монетка желания. Ведьма обманула тебя.

— Её обманули. Или она обманулась.

Он недоверчиво покачал головой.

— Всякое бывает, — заметил неопределённо.

Оглядел меня с ног до головы с сожалением; вот какие бывают глупые, доверчивые маги, говорил его взгляд.

— Спасибо вам, — сказала я. — Мне пора.

Я по инерции торопилась. Мне всё ещё казалось, что надо быстро, очень быстро сделать важное дело — найти следы Оберона; а между тем, было совершенно ясно, что время для поисков истекло.

* * *

Чистый воздух Королевства ударил мне в лицо — чистый воздух с чуть заметной ноткой дыма. Я стояла перед замком, возле самых ворот. Маслянистая вода во рву была подёрнута рябью — такая рябь появится в полном ведре, если стукнуть по нему ногой.

В Королевстве дрожала земля. Содрогалась, будто от страха: грум. Груммм. По глинистым стенкам рва скатывались камушки. Вокруг стояла плотная темень, но близился рассвет. Саранче осталось до цели, может быть, тысяча шагов. Может быть, меньше.

Замок был брошен, нигде не виднелось ни огонька. Я подумала о Гарольде — где он, что с ним? Вспомнила, как он назвал меня пособницей некроманта, и стиснула зубы. Разбежалась и взлетела в тёмное, закрытое тучами небо.

В темноте замок казался чеканкой на сером металле. У мага, который смотрит ночным зрением, глаза светятся, как два зелёных фонаря. Если меня заметят шпионы нового короля — узнают и донесут; впрочем, я найду некроманта раньше.

С тех пор, как Максимилиан стал взрослым, мы ещё никогда не сходились с ним в поединке. Я чувствовала, что время это приближается. И хорошо бы поединок был честным… Хотя надежды на это мало.

Полёт помог мне на несколько минут успокоиться. Прежде, зависая на рукоятке Швеи, я чувствовала себя щенком над пропастью. Теперь не я болталась на мече, а меч, продетый в ремённую петлю, покачивался у меня на поясе. Сверху земля казалась спокойной, мирно спящей накануне нового дня. На востоке еле-еле светлел горизонт…

А на западе разгоралось зарево, как будто накатывал большой пожар. Я заворачивала всё восточнее и восточнее, пока не очутилась над скалами.

Там горели огни. В сравнении с факелами Саранчи они казались крохотными и слабыми, как светлячки рядом с костром. Спустившись ниже, я могла различить суетящихся людей: все проходы и тропки, сквозные пещеры, ведущие к озеру, заваливались валунами и целыми обломками скал. Бывшие стражники, бывшие солдаты принца-деспота, бывшие ополченцы работали как заведённые, и не было видно ни пьяных, ни лентяев. Уж что-что, а дисциплину в рядах некромант организовать сумел.

Меня не заметили. Под покровом темноты я долетела до самого замка. Здесь стало труднее: на дороге, ведущей от ворот ко входу, двумя рядами горели факелы. Прежде безлюдное место ожило — здесь собрались, наверное, лучшие воины деспота: все молчаливые, все с оружием, ни намёка не было на возню или раскол. Все готовились к обороне; чем-то это походило на ту суету на стенах, которой два дня назад руководил Гарольд. И не походило: к этим неприменимо было слово «суета», они просто делали своё дело, как роботы.

Или как зомби.