У зла нет власти

Я села на землю, скрестив ноги, и принялась лечить свое несчастное, изуродованное Швеей запястье. Я ли предала меч, забыв его на поле боя? Меч ли предал меня, разбив нашу последнюю надежду? Рога Саранчи ревели, не переставая, обломки ворот начали подрагивать в такт новому ритму. Все-таки Саранча – не войско, не армия в обычном представлении: в ней нет людей. Это как дрожжевая масса, как поток воды во время наводнения или лавы во время извержения: если ее много – преград не существует.

– Почему ты не уходишь? – тихо спросил Максимилиан.

– Куда?

– В твой мир.

Я молчала.

Мое запястье онемело, и онемела левая ладонь, сжимающая посох. Зеленый свет навершия, как рентгеновский луч, высвечивал косточки, хрящики, сухожилия, я в который раз пожалела, что не занималась всерьез анатомией. Не маялась бы теперь, гадая, что с чем соединять.

Подбежал Гарольд. Пыль и копоть лежали на его белых волосах.

– Они все равно переберутся через завал. Стрел больше нет.

– У тебя есть меч. У меня есть посох. Макс неплохо колдует безо всякого оружия.

– Лена, это бесполезно…

– И еще, – я набрала в грудь побольше воздуха. – У нас есть имя Оберона.

Максимилиан коснулся осколка монеты у себя на груди. Ничего не сказал. И Гарольд промолчал тоже. Они оба стояли рядом и смотрели на меня, и мне вдруг сделалось жарко.

* * *

Мечников Гарольд поставил по флангам. Копейщиков – ближе к центру. А в самом центре строя оказались Максимилиан, Гарольд и я.

У нас было в запасе всего несколько минут. Обломки ворот уже шатались: с противоположной стороны лавиной напирала Саранча. Я была очень благодарна Гарольду за то, что он ни слова не сказал о гадости и мерзости некромантов. Максимилиану – за то, что он молчал, хотя его снова начало трясти. Им обоим – что ни один не посмел больше спросить, почему я не бегу в свой мир.

В туче пыли расползался завал. Показались над его верхней кромкой головы в шлемах. Две руки одновременно протянулись над моей головой:

– Оживи.

Они сказали это одновременно! Даже не глядя друг на друга!

У меня искры из глаз посыпались. Захотелось прыгать на месте, чтобы куда-то девать энергию. Я успела подумать: дуралей некромант, он же сам едва живой… Раненый… А Гарольд…

В этот момент Саранча прорвала каменную плотину. Неровный строй ее вломился в ворота: дорога была узкая, только три многонога, плечом к плечу, могли на ней поместиться. Только три в одном ряду: а за ними еще три, и еще три, и еще, и так до бесконечности…

Многоноги шли на нас, грохоча пластинами, из сочленений кое-где торчали обломки стрел. Сверху они казались мне похожими на быков и огромных гусениц – сейчас, стоя прямо перед ними, я поняла, на что это похоже. На танки, безмозглые шагающие танки. На горбатых спинах, как на башнях, покачивались всадники, совершенно одинаковые: круглые, чуть приплюснутые головы, вырастающие прямо из широких плеч. Различались они только оружием: у одного была в руках пика, у другого огромный иззубренный меч, у третьего булава, утыканная шипами. Я готовила себя к бою, знала, что сейчас надо идти им навстречу – но колени мои подгибались, и я не могла сделать ни шагу.

Гарольд и Максимилиан одновременно двинулись вперед. Я осталась стоять. Гарольд поднял свой меч, Максимилиан вскинул руки со скрюченными пальцами. Мой посох трясся; справа и слева уже шагали мечники – кто-то крикнул «Ура!», но слишком откровенный страх прозвучал в этом крике.

Гарольд обернулся к своему войску.

В грохоте его не было слышно. Я прочитала по губам: «Именем Оберона!»

Ощетинились пики. Поднялись мечи. Вокруг меня будто железный лес зашептался: именем… именем…

– Именем Оберона! – тонко закричал капитан лучников.

И в ответ ему взревели десятки голосов.

Максимилиан присел, как боксер на ринге. С его пальцев сорвались белые хлопья, облепили всадников, послышался рев. Передний многоног поднялся на дыбы, открывая мягкое, в мелких пластинках брюхо. Туда вонзились две стрелы. Гарольд уклонился от булавы, просвистевшей возле его уха, и ударил мечом спрыгнувшего с седла всадника. Я увидела, как другой заносит над ним клинок – струя огня из моего посоха отбросила врага, опрокинула, задымились костяные доспехи…

Наверное, прошло несколько минут. Мне показалось – годы, мы увязли в янтаре и никогда не выкарабкаемся.

Мечники и копейщики Гарольда почти сразу столпились на флангах, бросаясь на прорвавшихся всадников – впятером на одного. Мы остались в центре, втроем, спина к спине, и взять нас было нелегко, потому три мага – лучше, чем один. Именем Оберона.

Поднимался страшный ветер, небо почти прояснилось, пыль ходила смерчами. Одновременно в скалах над дорогой появились люди – в первый миг мне показалось, что это мертвые арбалетчики Максимилиана. Но это были лучники Саранчи.

– Лена, закрой! – рявкнул Гарольд.

Он увидел их одновременно со мной. А может, раньше.