У зла нет власти

– Саранча безмозглая, я теперь точно знаю, это единое существо… наполовину разумное. Эта тварь чувствует тонкий мир – все, что происходит. Король на троне, не я… настоящий. Вся Саранча теперь ломанулась в замок…

– Оберон вернулся? – Я не верила себе. Слова оставались словами.

– Там ведь нет гарнизона! – Гарольд ухватил себя за седые патлы. – Десяток стражников, Уйма, женщины… Канцлер… И вся Саранча пойдет теперь на них?!

У меня кружилась голова.

– Скажите мне, вы… Оберон вернулся?!

Гарольд кивком указал на толпу возбужденных, сбившихся в кучу солдат.

Выжили почти все – стражники, ополченцы, бывшие наемники принца-деспота, даже раненых было не много. Позабыв о битве, они хватали теперь друг друга за рукава, говорили шепотом и почти кричали, до меня доносились обрывки фраз: «Оберон… король… да как так могло… а сам-то! Слышал что-то… колдовство… Оберон…»

– Надо лететь, Лена, – быстро сказал Гарольд. – Что бы там ни было…

Я смотрела на горы. Туда, где растаял белый луч. По направлению к замку.

– Гарольд… Если это… какая-то ошибка, я просто, ну… не переживу.

– Полетели.

Я медлила.

– Ты боишься?

– Я боюсь, что это не он.

– Лена, Саранча валит сейчас прямиком на замок! Без нас там…

– Летите, – тихо сказал некромант.

– А ты?!

Максимилиан отвел глаза:

– Если ты боишься, что это не он… Я боюсь, что это он самый и есть. Только и всего.

* * *

Гарольд был как мешок с камнями, привязанный к моим ногам.

Его рана давала о себе знать. Он мужественно держался, но земля притягивала, а у меня не было сил, чтобы тащить такую тяжесть. Наконец мы приземлились у самых гор, на равнине, где совсем недавно стояла Саранча.

Казалось, здесь проехал огромный асфальтовый каток. Невысокие холмы сровнялись с землей, а высокие сделались заметно ниже. Земля была покрыта хрустящим слоем крупного песка, перемолотых костей и щепок – ни травинки, ни кустика, только хруст под ногами и дымящиеся горы угля. Кое-где валялись дохлые многоноги. Очень не хотелось оставаться здесь, но Гарольд не мог лететь дальше.

– Нам бы лошадей…

– И что? Пробираться верхом сквозь строй Саранчи?

Я протянула ладонь над его головой, но он перехватил мою руку:

– Сейчас не надо. Береги силы. Сам справлюсь.

Он прикрыл глаза и задышал глубоко, сосредоточенно. Земля под нами дрожала: Саранча перетекала к замку Оберона, но не прежним походным шагом. Это не был и беспорядочный топот бегства: земля содрогалась скорой лихорадочной дрожью, будто Саранча неслась во весь опор к хорошо известной цели.

Я не сводила глаз с горизонта: белый луч – знак Оберона, я помнила его. Теперь меня раскачивало огромным маятником: я рвалась туда, в замок, чтобы увидеть Оберона, засмеяться и заплакать от облегчения, сбросить с себя ответственность вместе со всем этим кошмаром… А секунду спустя вдруг начинала сомневаться. Всего только белый луч… Его можно подделать. Можно вызвать Саранчу неслышным приказом. Можно играть с нами, как кошка со стайкой храбрых мышей, чтобы Королевство умирало медленно и мы были тому свидетелями…

Но кому это надо? Кто на такое способен?!

Туманная Бабища.

Я впадала в тоску, заранее зная, что никакого Оберона в замке нет, что это иллюзия и издевательство. А через секунду снова начинала надеяться, и так меня швыряло от радости к страху, от надежды к отчаянию, а секунды текли одна за другой, и земля сотрясалась все тише – Саранча удалялась от нас.

– Почему он не полетел с нами?

Гарольд не назвал Максимилиана некромантом, но имени его тоже не произнес.

– Не знаю, – соврала я. – Как ты?

Гарольд открыл глаза, хотел еще что-то сказать, но взгляд его метнулся мне за плечо.

– Смотри!

Я обернулась как ужаленная и успела заметить: ближайший к нам дохлый многоног пошевелился! Я испугалась, что он сейчас встанет, выхватила посох, но все вышло наоборот: костяные пластины брони вдруг треснули, разошлись, из открывшейся щели посыпался песок.

Тело многонога осело. Он был похож теперь на рассыхающуюся фигурку, слепленную на берегу скучающими пляжниками: броня, потускнев, опадала. Внутри были песок и мелкий щебень.

– Это не живые существа, – изменившимся голосом сказал Гарольд. – Это… нам надо было раньше догадаться. Это что-то другое.

– Волшебство?

– Наверное. Но не человеческое.

Я сжала в ладонях свой посох. Мне очень хотелось попробовать еще раз, выпустить в небо зеленый луч и дождаться ответа. Я собралась с духом, нашла среди хрустящего мусора камень, похожий на лоб слона, и ударила в него посохом.

Взвился луч. В полутьме наступающего вечера он был очень ярким, теплым, изумрудным, и свет его держался несколько секунд. Зеленый отблеск упал на лицо Гарольда. Мы с ним смотрели в одну сторону – на горизонт.

Минута. Другая. Третья. Внутри у меня будто размякла пружина: я поняла, что очень, очень устала.

– У него могут быть дела поважнее, чем следить за твоими сигналами, – тихо сказал Гарольд.

– Конечно.

– Он должен готовить оборону…

– Ну да.

– Если он в замке, внутри, мог и не видеть луча…

– Ага.