У полюсов Земли

Ритмично тарахтит моторчик радиостанции. Ее заведующий Курко со своим молодым помощником Леней Разбашем дают радиопривод самолетам, занятым перевозкой грузов с Большой земли. С каждым новым рейсом увеличивается на льду число ящиков, баллонов, бочек.

Спим мало, трудимся много. Работаем все, подзадоривая ДРУГ друга шутками. Метеорологи Матвейчук и Малков, магнитолог Попков уже установили свои приборы.

В чудесный солнечный день 18 апреля над лагерем появились два самолета и летательный аппарат необычной формы, без крыльев, с длинными лопастями, поднимающими снежный вихрь. Появление вертолета у Северного полюса было большим событием. Многие впервые видели подобную машину. Было удивительно смотреть, как она сначала висела в воздухе, затем начала пятиться назад, в сторону и вдруг плавно села на лед.

Перелет вертолета на расстояние четырех тысяч километров из Москвы в Центральную Арктику, до 86-й параллели, совершен впервые. Особенно трудным участком оказался путь с последней материковой базы до нашего лагеря. Сильный ветер сносил с курса, низкие облака стлались почти по самому льду. Подчас вертолет вместе с самолетами пробивался сквозь белую мглу.

Экипаж, состоявший из четырех человек во главе с командиром Алексеем Федоровичем Бабенко, познакомился со всеми обитателями нашего лагеря. Они примут участие в дрейфе, помогут нам в научных исследованиях.

И уже через несколько часов после посадки вертолет включился в работу.

Когда прилетел самолет Котова, повеселели и аэрологи. Среди груза были газогенераторы и другое необходимое им оборудование. Канаки, Пославский и Цигельницкий приступили к пуску радиозондов.

Началось ежедневное измерение глубины океана. Гидролог Владимир Александрович Шамонтьев прорубает первую лунку в паковом льду. Мы забираемся в палатку. Гудят паяльные лампы, воздух согревается, и вскоре гидрологическая лебедка, оттаяв, начинает работать. Увлекая за собой стальной трос, в пучину океана опускается тяжелый груз.

Шамонтьев смотрит на счетчик:

— Тысяча шестьсот метров… Две тысячи четыреста… Три тысячи…

Но вот барабан лебедки резко остановился. Стрелка на счетчике показала 3938 метров. Это первая цифра на карте глубин станции «Северный полюс-3».

Даже весной иногда тихая морозная и ясная погода сменяется сильным ветром, несущим снежную пыль. Все сливается в сплошную серо-белую завесу. Не разберешь, где снег, где небо, где торосы. Солнце просвечивает каким-то тусклым пятном.

К 1 мая ждем руководителей высокоширотной экспедиции. Немало пришлось потрудиться, прежде чем последний груз был доставлен с материка на дрейфующую станцию. И в праздничный день хочется их торжественно встретить.

Решено соорудить снежный дворец, проект которого разработал Яцун. Все, кто свободен в эти дни от научных наблюдений, приступают немедленно к строительству. Снег здесь чрезвычайно плотный, и прямо ножовкой из него легко выпиливается кирпич любой формы. Расчистив площадку до самого льда, мы уложили первые ряды снежных кирпичей, и пол засветился нежно-голубым светом.

25 апреля, в самый разгар строительства, днем льдина слегка вздрогнула. Мы услышали резкий хлопок, подобный выстрелу из ружья. Опытные в таких делах товарищи сразу поняли, что случилось. Внимательно присмотревшись, мы вскоре увидели темную полосу.

Трещина прошла примерно с юга на север через всю льдину в ста метрах от гидрологических палаток и местами разошлась до пяти метров, на наших глазах продолжая расширяться.

Разогрели мотор вертолета и отправились проверить состояние льдов в окрестностях. С воздуха вокруг льдины видно немало трещин и свежих торосов. Разлом, вероятно, произошел под влиянием глубокого циклона. Давление за сутки упало на 20 миллибар.

28 апреля усилился ветер. Опять послышалось потрескивание. Трещина начала сходиться. Образовался вал из торосов. К западу от лагеря он состоит из молодого льда. К югу — огромная гряда большой мощности. Торошение идет медленно. Стоишь и слушаешь, как потрескивает и скрипит лед. Льдины громоздятся одна на другую. Придешь через час и видишь, что на этом месте уже протянулся ледяной вал высотой два-три метра.

Волович, как большой знаток торошения, полусерьезно — полушутя предрекает:

— Красивая у нас льдинка, но, видно, тихой жизни на ней не будет.

Однако народ не унывает, трудится дружно. Постройка снежного дворца быстро подвигается к концу.

В одной палатке аэрологи соорудили баню. На паяльную лампу поставили большой бак и в нем растапливают снег, греют воду. Из бака вода по шлангу подается в утепленную палатку, где установлены две газовые плитки.

Яцун успевает заснять на пленку каждый интересный эпизод из жизни лагеря, спешит с аппаратом к ледяным валам, чтобы запечатлеть торошение, выпускает фотогазету, а в свободное время выкладывает стенку дома из снежных кирпичей.