У подножия Саян

— Наш колхоз мог быть и лучше. Чего нам, тьма-тьмущая, не хватает? Земля хорошая, скот есть, государство помогает... Люди как люди... Только руководи нами как следует. А вот на председателей нам не везет. Несколько сменилось.

Эрес внимательно слушал, ни о чем не спрашивал. Впрочем, он уже заметил, что тетушка Тос-Танма если разговорится, то выложит все по порядку.

— ...Кончук наш не из ретивых, — продолжала исповедоваться Тос-Танма. — Не из ретивых, но с норовом. И с каким еще, тьма-тьмущая! А дойдет до дела — ниже травы. Так и ждет указаний да приказов сверху. Ответственности боится — вот что!

Тетушка Тос-Танма шумно вздохнула:

— Входи, сынок. Входи.

Тос-Танма жила одна, и это сразу было заметно. Стол накрыт белой узорчатой скатертью. Койка, хоть и простая, железная, но убрана со всей тщательностью тувинской вековухи. Несколько ширтеков на полу.

Эрес нисколько не удивился, когда вместо стульев увидел надежно сработанные дубовые табуретки. На стенах в лаковых рамках несколько фотографий. В комнате чисто, уютно, весело. Хозяйка дома, как понял Эрес, любила порядок не только в работе.

Тетушка Тос-Танма налила воды в глиняный рукомойник и заставила своего гостя как следует умыться. Сама же только сполоснула руки и с невообразимым для ее фигуры проворством забегала из небольшой, отгороженной от комнаты дощатой перегородкой кухоньки в пристроенную к дому кладовку и обратно. Уже шумел примус, что-то шкворчало, запахло вкусным, домашним.

— Подожди, Эрес, я сейчас... — приговаривала хозяйка всякий раз, проскальзывая мимо гостя. — Я сейчас...

Тетушка Тос-Танма угощала со всей щедростью и вниманием любящей матери. На столе появилась жареная баранина, вкусный мясной бульон с мелко наструганной печенкой, чай с молоком, лепешки. У Эреса даже в горле защипало от такого изобилия. Но он дождался, когда тетушка первой сядет за стол. Так велит обычай.

Она хоть и уговаривала Эреса не дожидаться ее, но в душе была рада, что он не послушался.

— Будем есть, сынок!

Эреса не надо было подгонять. Он с удовольствием принялся работать вилкой, ложкой... Все так вкусно! После того как первый голод был утолен, тетушка Тос-Танма поинтересовалась, у кого Эрес остановился квартировать. Когда Эрес сказал, что хозяева отдали ему кровать, на которой спали их дети, тетушка с готовностью воскликнула:

— Живи у меня. Обижать детей нехорошо.

— И я так думаю.

— Твои хозяева очень добрые, никому ни в чем не отказывают. Тарга знает, у кого легче пристроить человека. А ты будь совестливее.

Эрес покраснел. Но ведь он в колхозе только второй день. Тетушка должна его понять.

После ужина Эрес решил пройтись по селу.

Ему встретился мужчина с крупными прокуренными зубами, он ехал верхом. В руке держал длинный шест. Вчера на току девушки называли его Шырбан-Коком. Эрес узнал от них, что Шырбан-Кок пасет коров, принадлежащих жителям села.

Шырбан-Кок торопливо спешился и поздоровался с Эресом за руку.

— Ну как, дунмам, уже приступил?

— На току работаю.

— А как с жильем?

— Пока что...

Шырбан-Кок с деланным смирением проговорил:

— Зайди, дунмам, ко мне. Чайку попьем. Я, оказывается, знаю твоих родителей. — На Эреса смотрели притаившиеся под густыми бровями чуть раскосые глаза. Было в них что-то пугливое и вместе с тем зоркое. Не дожидаясь ответа, старик степенно повел коня за повод. Эрес пошел позади.

Дом Шырбан-Кока, словно замок, со всех сторон обнесен каменной, почти в рост человека стеной. Поверх стены два ряда колючей проволоки.

Вокруг кирпичного дома и по углам дворовых стен зеленеют тополя. Тяжелая, на массивных кованых петлях дверь-калитка открылась натужно, со скрипом. Залаяла огромная собака. Она, как бешеная, стала носиться вдоль проволоки, протянутой от крыльца до стены. Совсем близко увидел Эрес клыки, налитые кровью глаза. Казалось, вот-вот разверзнется пасть степного волкодава и — сомкнется...

Эрес попятился, осторожно пошел вслед за хозяином. Пес преследовал его яростным лаем.

— Не бойся, дунмам, она не кусается, — услышал он вкрадчивый голос Шырбан-Кока. — Она у меня, дунмам, ученая. Знает, чужие ко мне не ходят... Тэ-сссе, Эгер, тихо! Не видишь разве, хозяин пришел.

Пока Шырбан-Кок привязывал коня под навесом, Эрес переминался у крыльца. На душе вдруг стало неспокойно, нехорошо как-то. Подумал: «Пес не простой, вышколенный. Сразу видно».

Оглянувшись на калитку, Эрес увидел, что она, кроме железного засова, может припираться еще толстым бревном, подвешенным наподобие колодезного журавля и одним концом упирающимся в глубокую оцементированную яму.

— Входи же в дом, Эрес Оюнович! — как во сне услышал голос Шырбан-Кока, тяжело переступая ступеньки крыльца.

В доме — тихо, сумрачно. Хозяин вошел, никому не сказав ни слова. Эрес поздоровался с хозяйкой и в ответ получил только легкий кивок. Старик, сидевший в задумчивости на кошме в углу комнаты, служившей гостиной, и вовсе ничем не показал, что видит незнакомого человека. Он коротко взглянул на Эреса, собрал на своем землистом лице бесчисленное множество морщин и снова разогнал их, безразличный ко всему.