У каждого свои недостатки

– Я тоже так думаю. Она, конечно же, подойдет ближе, а я скажу: Сэм, ты хорошо выглядишь сегодня. Ты выглядишь очень… сексуально. Пойдем наверх.

– Хорошо.

– Что хорошо? – Демидов запнулся и заглянул мне под челку.

– Но мы же в отеле, там номера… с кроватями, все вполне логично. Я думаю, этого достаточно. Она поверит, а ты потом поговоришь с ней, как с тем медведем, объяснишь ситуацию. Главное, уговори ее не убивать меня сразу. А что?! У нее был очень хищный вид на празднике.

– Сэм, – Кир поджал губы. – Не обращай все в шутку. Ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу. Хочу спросить… можно я пойду? Там какой-то шум, кажется, прилетел турболет доставки. Не терпится увидеть Микки.

– Разумеется, – процедил Демидов. – Иди. Но это несерьезно. Я о нашей репетиции сегодня. Следующая завтра утром. Думаю, нужно пересмотреть подход к ситуации, – это прозвучало угрожающе. – Я буду занят весь вечер, не мешайся под ногами.

Мы с Микки дошли до небольшого водопада в чаще, взобрались на гору, с которой дом Кира был виден, как на ладони, встретили лису и нарвали цветов, от сока которых руки у меня покрылись красными пятнами.

В доме не было медицинской установки. По дороге домой я чесалась и обдумывала покаянную речь:

– Понимаешь, сначала все это казалось шуткой, потом мне очень захотелось получить «Монмартр». Потом я подумала: ну что за мартовский кот! А потом, когда я поняла, что ты не… кот, появилась Ольга. И бабушка твоя… я могу сколь угодно бравировать, но она права: я только все испорчу. Даже если ты не родной сын Демидовых, ты из другого мира. Спасибо, что дал немного пожить в сказке, пусть даже чуть-чуть… страшной сказке. Если ты догадался то, наверное, считаешь меня чокнутой извращенкой, которой не нужно внимание парней, разгуливающей в мужской одежде, притворяющейся мальчишкой. Это не так. Мои… мои чувства… к тебе… для тебя это – игра, а у меня все всерьез. Ты подсмеиваешься надо мной, а мне больно. Хочешь вызвать меня на откровенность, а я просто хочу, чтобы это закончилось. Лучше считай меня одной из … этих, чем очередным развлечением на стороне перед браком. Кстати, это довольно… подло по отношению к Ольге. И еще: я не верю, что Глеб…

Я зашла в гостиную. Демидов смотрел на тонкий голопроектор над камином. По экрану скакали двое парней, лет семнадцати. Один был жилистый, чернявый, лохматый и очень смелый. Второй – светленький, полноватый, благодушный, словно медвежонок. Память прокручивалась. Глеб прыгал в реку с моста, Олег дремал в песке, закопавшись по плечи. Я увидела Кира – момент, когда он наклонился над водой и отразился в ней рябью. Долговязый подросток с кругами под глазами. Но взгляд тот же, цепкий, немного… горестный. В воспоминаниях Кира не было Ольги. Но в конце цепочки кадров голопроектор опять выдал изображение девочки с глазами, похожими на спелые вишни. И юного Глеба.

– Я не верю… – пробормотал Кир, стоя ко мне спиной и глядя на экран. – Не сходится. Зачем? Хочет иметь своего человека на свободе. Нужно звонить Ивану.

Иваном, насколько я успела выяснить, звали Гостя из Отдела. Я уже давно носила клипсу-переводчик в специальном кармашке на своей ложной груди – оказалось, что она работает и так. По экрану вновь поплыла вязь формул.

Помимо Микки прибывший утром турболет выкатил из своего трюма… летающую тарелку, размером с «парусный» челнок, и промышленного робота. Днем, когда я забежала в дом, чтобы перекусить, Демидов возился в гараже. (Моя мама всегда говорила, что самые счастливые и ненадоедливые мужчины обитают только в домах с гаражами). Насколько я смогла понять, Кир монтировал на летающий аппарат отдельно купленный им торс-двигатель, а тарелку сделали по его чертежам.

Блюдечки Чужих, по воспоминаниям немногих очевидцев, могли взлетать с места, парить и зависать в воздухе, «подхватывая» торс-поля прямо на планете. Наши космические корабли при полной идентичности технологии такой способностью не обладают, им приходится прорываться на орбиту на ракетных двигателях или «парусах». Ученые и техники, разобравшие десятки тарелок на винтики, не понимают, как Чужим удавалось запускать торс-систему на поверхности планет, где поля практически неуловимы. Что Кир пытается сделать? Зачем ему уменьшенная копия тарелки?

Я проскользнула к себе, вымылась в душе, а утром обнаружила, что во сне расчесала руки до крови. Пришлось идти и сдаваться.

– Здесь нет БАМС, – раздраженно твердил Демидов, втирая мне в кожу какой-то вонючий гель. – Если что случится, придется вызвать службу медицинской помощи, а значит, выдать свое местонахождение! Ближайший медпункт в пятистах километрах. Пока турболет долетит сюда, пока обратно!

– Я нечаянно. Такие красивые цветы… – смущенно бормотала я.

– А… – тон Кира вдруг смягчился, – цветочки… Знаешь, почему Лешка вручил тебе цветок на празднике?… Это не отменяет репетиции. Завтра… ну хорошо, послезавтра… фу, воняет как… отрабатываем поцелуй. Никаких детских чмоканий, только суровый мужской френч-кисс.

– Ладно, – согласилась я.