У каждого свои недостатки

… Дюжина детей сидела на скамеечке вдоль песочницы. Все сосредоточенно смотрели внутрь короба, в центр кучки из песка. Кучка шевелилась. Я подошла ближе, заинтригованная. За мной к песочнице приблизился клоун, начал подкидывать в воздух разноцветные мячи, дети на него почти не реагировали.

В песке явно что-то было. Игрушка?

– Что там у вас? – не выдержала я.

На меня подняли глаза мальчик и девочка, явные двойняшки. Сейчас много двойняшек, для многих пар ЭКО – настоящее спасение, дорогое и трудоемкое спасение, которое спасает далеко не всех. Две пары голубых глаз посмотрели на меня оценивающе.

– Не что, а кто, – ответила на англе девочка, светленькая и кудрявая.

– Мы поспорили, сколько он там просидит, без воздуха, – с серьезным лицом сообщил мальчик. – Уже одиннадцать минут! Класс!

– Кто?

– Алекс.

– Какой Алекс? – с подозрением переспросила я.

– Алеша Калугин, – уточнила девочка.

Охнув, я запрыгнула в песочницу, но Алеша выбрался из песка сам. Он глубоко дышал, равномерно двигая грудной клеткой, из его ноздрей вылетели две симметричные струйки песка. Все дети, сидящие вокруг песочницы, громко выдохнули и начали разбегаться, потеряв интерес к происходящему. Я заметила, как гости потекли к бассейну – начинался концерт. Со стороны гор подул прохладный ветерок. Многие дамы надели шали поверх открытых вечерних туалетов. Это смягчило блеск драгоценностей, обстановка тут же стала более домашней.

Я перевела взгляд на Алешу. Невероятные синие глаза сфокусировались на мне, мальчик моргнул… не мальчик, маленький циклон. У него было слишком правильное, умное, неживое лицо. Он не жестикулировал, не отплевывался, как делал бы обычный ребенок, не выглядел испуганным или довольным своей победой. Программа имитации личности может быть хоть сколько угодно удачной, но привить условно-живому человеческие эмоции пока никому не под силу. Кроме Кирилла Демидова и профессора Мацумото, если мои предположения верны.

– Испугались? – лукаво спросила девочка. – Думали, он живой?

– Это ай-каб, четыреста-шесть, – с важностью сообщил ее брат. – Нашей троюродной тети сын. В нем программа гармоничного развития.

– Это как? – пробормотала я, скрывая, что немного переволновалась.

– Все, как у обычного ребенка… типа… не лезь – обожжёшься, не ходи туда – упадешь, не ешь всякую гадость – живот болеть будет.

– Ясно, – вздохнула я. – Не закапывайся в песок – задохнешься. Вы, я вижу, тоже способствуете… накоплению опыта.

– Ага, – охотно согласилась девочка. – Ему скоро тело поменяют. Ему уже восемь.

На вид циклону было лет пять. Насколько я знаю, родители «условно-живого» ребенка меняют ему тело раз в два-три года, в зависимости от материального достатка. Мне страшно подумать, что будет, когда ай-каб превратится в подростка, а затем во взрослого человека. Когда его роль игрушки будет… исчерпана.

– Что это? – вдруг спросил Алеша приятным, мелодичным голоском.

Циклончик указывал на мои колокольчики.

– Это гунгру, – объяснила я. – Они для танца. Вот, послушай.

Я вскочила на скамейку и несколько раз топнула ногой.

– Диапазон в герцах от… – начал ай-каб.

– Эй! – сердито оборвал его мальчик. – Леша, тебе мама что велела?

– Ах, да, – поправился циклон. Подумал и добавил: – Красивый звук.

– Так-то лучше, – одобрительно сказала девочка.

Все трое выскочили из песочницы и побежали к дому, переговариваясь на русском. Я, наконец, увидела Ольгу. А Глеб увидел меня. Несколько секунд мы стояли с ним по обе сторону от песочницы. Демидов-второй шагнул и прошелся по песку, провалившись в яму, выкопанную Алешей.

Я рассмеялась:

– Под ноги нужно смотреть.

– Не могу, – сказал Глеб, тряся ступней, – ты слишком хорошенькая. Кирюша тебя уже видел?

– А какая разница? – огрызнулась я.

– Для тебя, может, и никакой.

Клоуна сменил учтивый официант:

– Напитки? Тартинки? Печенье с сыром?

Глеб отмахнулся от парня, как от назойливого насекомого.

– Ты обдумала мое предложение?

– Глеб, ну сколько…

– Послушай, Саманта, я не знаю, что происходит, но все это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Хотя вру – теперь имеет, мне нужно отмыть от грязи свое честное имя. Когда все закончится, жду твоего звонка. У Кира есть мои данные в комфоне. Я не собираюсь скрываться, прятаться… глупо. А ты… Я знаю Кира, он слишком эгоистичен и холоден. Тебе нужен такой парень, как я. Слышишь, я жду твоего звонка.

Он требовательно ткнул в меня пальцем и пошел прочь. Почему-то не к дому, а к площадке для турболетов. Ко мне подбежала Ольга.

– О боже, Сэм! Это невероятно! Если бы Глеб с тобой не заговорил, никогда бы тебя не узнала! Подумала: кого это Глебушка обхаживает? Кстати, где он? Идем, скоро твой номер. Значит, ты будешь танцевать?! Потрясающе! Ура, у меня есть повод вычеркнуть из списка леди Аглаю! У нее ужасный голос, но на каждом семейном празднике тетя Аглая непременно забирается на сцену! Но самое главное, теперь все поймут, что Кирюша никакой не гей! Волнуешься?

Я кивнула, проверяя, не завяли ли лепестки роз, спрятанные в поясе.