У чёрта на куличках

Машина развернулась и направилась туда, где можно было выехать к нужному месту. На удивление, это оказалось куда проще, чем найти Неясыть. Докурив сигарету и собравшись с силами, Григорий вышел из машины и направился к кассам. Станция над вид выглядела приличной, со всеми табличками и рабочим освещением.

– Мама, – раздался тихий и ласковый голос с задних сидений.

– Да, милая? – Мария повернулась к дочери и улыбнулась ей с вопросительным взглядом.

– Почему папа не в настроении? – девочка пыталась говорить через свитер, чтобы особо не вдыхать табачный дым. Серёжа демонстрировал мужество и даже пытался не морщиться.

– Папа просто устал, золотце. Вот приедем, начнём работать на свежем воздухе, и полегчает.

– Правда?

– Правда.

– Правда-правда?

– Правда-правда. – Мария улыбнулась, и Вера ответила ей. Шаткое благосостояние семьи очередной раз было восстановлено, о чём Григорий никогда даже не догадывался.

Серёжа тоже подхватил их приятный настрой. И у него было множество вопросов для матери: «Почему она ещё с отцом? Почему он такой придурок? Как она вообще вышла за него?», но каждый раз, когда подобные мысли рождались в голове, он замечал на лице матери лёгкую улыбку. Была бы она счастлива без Григория?.. Быть может, до него она была самой печальной на свете. Прямо сейчас она излучала маленькие светлые лучики, настолько ценные и хрупкие, что не хотелось хоть как-то их касаться, какие бы ни были на то основания.

Ещё он боялся, что эта лёгкая на подъём женщина могла проболтаться отцу. И тогда, проблем не жди – они уже здесь.

Дверь в машину открылась. Григорий сел обратно за руль. «Вот так в жизни и бывает: думаешь о придурках, и они садятся в твою машину», – пронеслась мысль в голове молодого кадета. Он улыбнулся и поспешно спрятал лицо.

– Ну что, у меня только плохие новости. Мы зря жгли бензин. Кажись село за теми густыми кустарниками, и прямой дороги до него нет, – Григорий указал пальцем в сторону плотной стены из кустов и маленьких деревьев. Он резко оборачивается на заднее сидение. Недовольство и злое выражение лица навсегда оставили след на нём в виде глубоких морщин, – ну что, детишки, прогуляемся?

Ни у кого не было желания проявить инициативу. Только Мария попыталась как-то смягчить углы:

– Не такая уж и плохая новость – мы всё же нашли Неясыть.

– Это всё равно плохая новость.

Григорий вышел наружу, так как не собирался согреваться и оттягивать встречу со своим кошмаром. На детях была тёплая одежда; мать в шубе, а отец семейства в кожаной куртке с волчьим воротником. В эту тёплую зиму никто бы из них не замёрз. Машину заперли, и вся семья направилась в глубь плотных кустарников. Минут десять они шли через непроходимые ветви и еловые иголки, что будто пытались остановить путников, заставить их повернуть обратно, но точно не позволить им прийти туда, куда они направляются.

Вскоре маленькое мучительное испытание подошло к концу, и семье открылось Неясыть.

Это был достаточно бедный на растительность луг, с семнадцатью одинокими избами, некоторые из которых стояли одиноко от общего сбора. Животинки никакой не наблюдалось, из труб не валил дым, словно всё село принадлежало партизанам, что прятались от всего белого света. Никаких звуков, людей или птиц… Натуральное кладбище.

Дома напоминали экспонаты древней Руси, настолько же старые и неряшливые, как и сколоченные на скорую руку дешёвые макеты; осевшие по самые окна, покосившиеся в боках, готовящиеся к вечному погребению. В таких не то, что находиться было страшно, но и смотреть, – они то и дело норовили в любой момент рухнуть. Почему-то здесь пахло тухлятиной, словно кто-то умер и его так и не закопали. Единственным достаточно любопытным местом был только огромный, высотой примерно в пять метров, необычно заострённый камень, что стоял практически в центре всего села.

– Какое отвратительное место, – без стеснения заключил Григорий.

19 ноября 1988 года, позднее утро

Семья прошла пару десятков метров от живой изгороди, что отделяло село от реального и цивилизованного мира. Прошло пару минут, но всё вокруг было мертвенно тихим. Складывалось ощущение, будто всё вокруг давно погибло.

– Похоже, здесь вообще никто не живёт… – с дрожью в голосе произнесла Мария. Вера прижалась к маме.

– Есть кто живой? – резко крикнул Григорий, от чего всех членов его семьи дёрнуло от неожиданности.

На зов никто не отозвался; ни писка, ни шороха, даже эхо где-то затерялось.

– Что за бред, на улице уже… – отец семейства отодвинул рукав, обнажив поношенные, но всё же пригодные для использования наручные часы. – Какого?.. Часы остановились, как на зло. Я ведь помню, что ещё на стоянке они работали. В общем, половина одиннадцатого, а все спят. Тоже мне, деревня…

То ли это была неудавшаяся шутка, то ли Григорий таким образом попытался оскорбить местных жителей, если такие были.

– Серёжка, поищи кого-нибудь, – приказал отец сыну. Будущий выпускник кадетского училища без капельки энтузиазма отправился в глубь хижин. – И побыстрее!