Тысяча ударов сердца

Затея Кавана противоречила всякой логике. Своим решением он подвергал опасности всех нас.

* * *

– Празднование? В честь чего? – недоумевал Иниго. – В честь грядущей бойни?

Мы устроились на валунах и смотрели на море. Пронизывающий ветер разогнал всех с побережья, обеспечив нам уединение, а его завывания перекрывали наши сетования. Мне требовалась передышка, пауза, чтобы обуздать гнев, туманивший рассудок. Однако получалось из рук вон плохо.

– Знаешь, что меня особенно угнетает? – процедил я.

– Нет.

– После встречи, из которой мы выйдем либо победителями, либо проигравшими, наступает…

– Матралайт, – вздохнул Иниго.

– Вот именно. А Каван ни словом не обмолвился о нем. Ни тебе празднования, ни торжества. Тот, кто воюет за свой народ, должен чтить его традиции.

Иниго с минуту созерцал горизонт.

– Хвала небесам за твою память! – объявил он чуть погодя. – Я знаком с нашей историей, но бо́льшую ее часть слышал от обитателей замка.

– Не понимаю, почему мы не ведем летописей. Письменные свидетельства гораздо надежнее любых рассказов.

Долгие годы меня терзал вопрос, который следовало задать отцу еще при жизни. Если Каван отыскал нас, если изначально странствовал в поисках конкретных семейств, кто дал ему наводку? В нашем доме знали про Матралайт, однако Каван изрядно обогатил наши знания. На основе его рассказов целый ряд семей, включая нашу, сумел воссоздать историю клана. Но Кавану было известно больше всех нас, вместе взятых, еще до того, как он появился у нас на пороге. Вопрос: откуда?

– Не расстраивайся. – Голос Иниго отвлек меня от раздумий. – Если Каван забудет про знаменательный день, девицы вспомнят точно.

Я закатил глаза:

– Ты уже смастерил браслет?

– Вот еще! – отмахнулся Иниго. – Все равно дарить его некому. И мне никто не подарит. Зато у тебя отбою не будет от желающих.

– Не начинай.

– Смирись, Леннокс. Прими неизбежное с распростертыми объятиями, – ухмыльнулся Иниго, довольный, что наконец-то нашел повод подтрунивать надо мной.

– У меня нет привычки обниматься.

Иниго прыснул, однако его слова попали в цель. Позади нас простирались поля, где обитатели замка вовсю собирали солому.

Горло перехватило. Матралайт знаменовал слияние, верность. Незыблемость. В стародавние времена у нашего народа возникла традиция плести браслеты и дарить их возлюбленным. Мужчины в забаве участвовали редко, зато девушки старались за троих. Некоторые носили целую связку браслетов, гордясь тем, что покорили так много сердец. Иногда браслет преподносился с самыми серьезными намерениями, предвосхищавшими брачный союз. Иногда его подсовывали под дверь, и счастливый обладатель гадал, кому же он приглянулся. Браслеты считались символом праздника.

До сих пор ни единый браслет не украсил моего запястья. И вряд ли украсит, если только Блайз не нарушит заведенную традицию.

– А если серьезно, – прервал затянувшееся молчание Иниго, – не зацикливайся на Каване. Рано или поздно нам придется действовать решительно и взвешенно. А гнев – плохой советчик.

Я отвернулся, закашлялся.

– Знаю.

– Может, пора заключить кого-нибудь в объятия? И на душе сразу станет легче…

Я чуть не поперхнулся:

– Ладно, приму к сведению. Если пообещаешь впредь не соваться с такими разговорами.

– Вот те крест! – расхохотался Иниго.

Я шутливо ткнул его в бок и поспешил к себе. В голове теснились разные мысли, но совет Иниго упорно лез на первый план. Разочаровывать друга не хотелось… но и обнадеживать тоже.

Анника

Я заканчивала рукоделие, когда раздался условный стук в дверь. Просияв, Ноэми бросилась открывать.

Эскал явился с высоко поднятой головой и охапкой полевых цветов.

– Очень предусмотрительно, братец. – Я жестом обвела комнату, заваленную букетами, чей поток по-прежнему не иссякал. – Но, как видишь, у меня нет ни одной свободной вазы.

– Собственно, я так и подумал, поэтому принес букет для твоей очаровательной служанки, – объявил Эскал, вручая цветы Ноэми. – Хотел скрасить ее серые будни, полные заботами о капризной принцессе.

– Какое нахальство! – притворно возмутилась я под мелодичный смех Ноэми.

– Ее королевское высочество очень добра ко мне, сэр. Можете так и передать каждому, кто считает иначе. – Ноэми склонилась над букетом, а меня кольнуло чувство вины.

– Вообще-то, Эскал прав. Когда я в последний раз дарила тебе что-то просто так, без повода? Ведь ты столько для меня делаешь…

– Вот именно, – подхватил Эскал, опускаясь на скамью.

– Госпожа, мне грех жаловаться. Пойду поставлю цветы в своей спальне. – Пританцовывая, Ноэми скрылась за дверью.

– Ты такой заботливый, Эскал. По отношению ко мне, к Ноэми… Никогда не обходишь вниманием страждущих.

– Весь в тебя, сестричка, – улыбнулся он.

– Жаль, мои возможности не распространяются на королевство, а ограничиваются замком. – Я нахмурилась, заметив кривой стежок. – Боюсь, после случившегося отец запрет меня в резиденции надолго. Если не навсегда.

Вот бы порадовался Леннокс, узнав, что лишил меня не только матери, но и свободы передвижения.