Тысяча шагов в ночи

Он позволил своему одеянию спуститься до пояса, оставшись с оголенной грудью и с маленьким бамбуковым цилиндром, свисающим со шнурка на шее. Это было очень простое украшение, гораздо более простое, чем те наряды, которые он, казалось, предпочитал, и Миуко не могла не задаться вопросом, ради какой цели оно служило. Может, это был памятный подарок, сохранившийся с тех времен, когда он был ребенком Огавы, или…

Она нахмурилась. То, что она приняла за раны на теле доро, на самом деле были раны на плоти Туджиязая. Под незапятнанной кожей его хозяина виднелись руки и торс демона – так же отчетливо, как и его истинное лицо, – испещренные десятками шрамов: именами, вырезанными и зажившими давным-давно.

– Ты записывал имена своих жертв? – спросила Миуко.

– Их записывал не я. Они были нанесены насильно.

– Что ты имеешь в виду?

– Меня вызвали, чтобы я избавился от них, как обычный палач. – Он оскалил зубы в отвращении. – Чтобы вызвать демона злобы, нужны всего два основных компонента: имя врага и достаточно ненависти, чтобы уничтожить его. Подумай об этом, Ишао. Для некоторых людей уничтожение врага стоит того, чтобы навеки заклеймить себя вражеским именем. Когда человек достаточно отчаялся, он вырезает имя на собственной плоти, и оно впечатывается в плоть ближайшего демона злобы – иногда им становился я, иногда кто-то другой, а однажды, совсем скоро, можешь быть и ты, – и мы отправляемся вершить возмездие.

– Они заставляют тебя убивать людей? – Миуко вздрогнула. Если она не успеет добраться до Дома Декабря прежде, чем проклятие овладеет ею, она станет не только демоном, но и орудием убийства, которым будут пользоваться несчастные люди.

– Заставляют нас? – Туджиязай рассмеялся. – Разве ты еще не поняла? Разве не почувствовала? Мы хотим убивать. Такова наша природа. Полагаю, я слыхивал, что можно отказаться от подношения ненависти. Демоны постарше превращали в рабов своих призывателей, когда считали их ненависть недостойной убийства. Но убийство – это то, для чего мы были созданы. Мы не отказываемся, когда предоставляется шанс.

– Значит, кто-то может призвать тебя прямо сейчас? – уточнила девушка. – И ты унесся бы отсюда вот так запросто?

– О нет. Мне нравятся хорошие убийства так же сильно, как и любому другому демону, но я давно устал служить людям. Поэтому я предпринял меры, чтобы меня нельзя было призвать. – Туджиязай повернулся к ней спиной. Там, под гладкой кожей доро, Миуко увидела слова, вытатуированные изнутри на позвоночнике демона. Пусть она и не могла прочитать их на таком расстоянии, слова напоминали ей заклинание, подобное тому, что Доктор использовала для замораживания одошою в человеческом обличье, или тому, что были начертаны на шарфе охотника на демонов.

Заклинание, чтобы противостоять призыву.

– Где ты…

Туджиязай снова повернулся к ней лицом.

– Как оказалось, жрецы все-таки на что-то пригодны. Кроме пищи. – Он ухмыльнулся, как будто это была их общая шутка.

– Ты действительно ешь людей? – спросила Миуко.

– Зачем спрашиваешь? Хочешь знать, каковы они на вкус?

Она поморщилась.

– Жирненькие, – сказал он, облизнув губы. Затем резко добавил: – Интересно, какая на вкус ты.

Но прежде чем Миуко успела закричать, или отшатнуться, или поднять руку, чтобы помешать ему, Туджиязай преодолел расстояние между ними и схватил за шею, прижимаясь своими губами к ее.

Миуко сопротивлялась, но принц-демон был куда сильнее и своим языком, влажным и нежеланным, заставил ее открыть рот.

До этого ее целовали всего раз – тоже демон, как утверждал язай, – и это привело к тому, что Миуко потеряла все, что когда-либо знала.

Но этот поцелуй был хуже. Поцелуй с шаоха был холодным, почти поверхностным, но Туджиязай требовал, властвовал, предъявлял на нее права, как будто она обязана была предоставить в его распоряжение свои губы, зубы, горло и все, что он захочет и когда захочет.

Она пошатнулась под его натиском, налетев на фарфоровый таз, который выплеснул воду на ее узкие штаны.

Он был холодным.

И твердым.

Достаточно твердый, чтобы причинить боль.

«Он не запер дверь, когда вошел, – прошептал тихий голосок внутри нее. – Ударь его по голове и беги».

Схватившись за умывальный таз, который с новой силой в ее демонических руках оказался легче, чем она ожидала, Миуко обрушила его на голову Туджиязая.

Фарфор разбился вдребезги.

Туджиязай застонал от удара, ослабив свою хватку.

Высвободившись, Миуко схватила свои сброшенные одежды, подскочила к двери и бросилась бежать.

27 Побег из крепости

Стражники Омайзи стояли на лестнице. Нырнув в одну из боковых комнат, Миуко проклинала архитектора, который спроектировал пятиэтажную крепость всего с одной лестницей. Что, если случится пожар? Что, если прожорливое семейство насекомых устроит пиршество на лестнице и сожрет прямо из-под ног знати, когда те поднимались бы в свои покои?

Что, если девушка, захваченная в плен кровожадным демоном, захочет сбежать прежде, чем ее используют против воли в гнусных целях?