Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Слушая эту песню, Шаркан, который уже довольно много выпил, совершенно опьянел и потерял сознание. А когда он пришел в себя, молодой женщины уже не было. И Шаркан осведомился о ней у рабынь, которые ответили:

— Она пошла к себе спать, ибо теперь уже ночь.

И Шаркан, хотя сильно расстроенный этим, сказал:

— Да развернет Аллах покров Свой над нею!

А на следующее утро молодая любимая рабыня ее, Марджана, вошла к нему, как только он пробудился, чтобы отвести его в покои своей госпожи. И как только Шаркан вступил на порог, его приветствовали звуки инструментов и стройные голоса певиц. И он вошел через большую дверь, сделанную из слоновой кости, с украшениями из жемчуга и драгоценных камней, и увидел большую залу, обтянутую со всех сторон шелковыми тканями и хорасанскими коврами; и она освещалась высокими окнами, из которых открывался вид на густые сады со струящимися водами; а вдоль стен расставлен был целый ряд статуй, которые были одеты, как живые люди, и удивительным образом двигали руками и ногами, и устроены были с таким искусством, что могли петь и говорить, подобно настоящим сынам Адама.

И когда хозяйка дома увидела Шаркана, она поднялась, и пошла навстречу ему, и, взяв его за руку, посадила его рядом с собой, и с участием спросила его, как он провел ночь, и задала ему еще другие вопросы. Затем они стали разговаривать, и она спросила его.

— Знаешь ли ты, что говорят поэты о влюбленных и рабах любви?

Он сказал:

— Да, о госпожа моя, я знаю некоторые стихи.

Она сказала:

— Я хотела бы слышать их.

Он сказал:

— Вот что говорит красноречивый и тонкий Куссаир о дивно прекрасной Иззате, которую он любил:

Нет, никогда и никому на свете
Я не открою прелестей Иззаты
И о любви моей не расскажу!
Так много клятв с меня она взяла,
Потребовала столько обещаний!
Когда б все знали прелести Иззаты!..
Аскет суровый, что лежит во прахе
И презирает горести любви,
Когда бы он услышал щебетанье,
Что так люблю я, тотчас бы припал он
К ее ногам, чтоб обожать ее!
Когда б все знали прелести Иззаты!..

А молодая женщина сказала:

— В самом деле, он был одарен красноречием, этот дивный Куссаир!

И тогда он прибавил еще следующее:

Когда б на суд явилася Иззата
Перед судьей вполне ее достойным,
Чтоб с нежным солнцем утренним сравняться,
Ее б наверно предпочел судья!
А между тем я слышал, как недавно
Осмелилась толпа злорадных женщин
Красу Иззаты злобно порицать.
О, пусть Аллах их поразит за это
И пусть из щек их сделает ковер,
Чтоб попирать могла его Иззата!

Затем молодая хозяйка сказала:

— Как она была любима, эта Иззата! И если ты помнишь слова прекрасного Джемиля, относящиеся к этой же самой Иззате, то ты поступишь очень мило, если напомнишь их нам, о принц Шаркан!

А Шаркан сказал:

— Правду сказать, из слов Джемиля к Иззате я помню только одну эту строфу:

Прекрасная обманщица! Лишь смерти
Моей ты жаждешь! Все твои желанья
К тому летят! И все ж тебя одну лишь
Желаю я из всех прекрасных жен!

И Шаркан прибавил:

— Если ты еще сама не догадалась, о госпожа моя, то знай, что я нахожусь в совершенно таком же положении, как Джемиль, ибо ты, как Иззата, хочешь, чтобы я умер пред тобою!

На эти слова молодая женщина улыбнулась, но ничего не сказала. И они продолжали пить до наступления утра; тогда она поднялась и скрылась. А Шаркану пришлось провести и эту ночь в полном одиночестве на своем ложе. А когда наступило утро, прислужницы, по обыкновению, пришли к нему, играя на музыкальных инструментах и ударяя в бубен, и, облобызав землю между рук его, сказали:

— Сделай милость и пойди с нами к госпоже нашей, которая ожидает тебя!

Тогда Шаркан поднялся и пошел за рабынями, которые продолжали играть и ударять в дафф[18], и вошел в другую залу, еще более удивительную, чем первая, где находились статуи и картины, изображавшие животных и птиц, и множество других вещей, не поддающихся никакому описанию. И Шаркан был совершенно очарован всем, что он видел, и из уст его полились невольно следующие стихи: