Ты умрешь красивой

– Наш мир зашорен отрицательными энергиями, – вздохнула Валери. – Но мы не отчаиваемся, любим своих детей такими, какие они есть. Придет время, и Вселенная вернет их на правильный путь. А сейчас… – она улыбнулась, смахнув с ресниц слезы, – время собирать камни. Пусть. Это их собственный опыт.

– Мама, я все еще за столом. Неприлично говорить о присутствующих в третьем лице, – подала голос Зоя. Но было непонятно, трогают ли ее хоть сколько-нибудь слова матери, или она дала о себе знать только ради Веры, которая и без того была немало шокирована.

– О, минутку, – Валери поднялась, положив салфетку на стол, – я принесу вам альбом с фотографиями Эмиля. Вам многое станет понятней.

Вскоре она явилась с альбомом. Вера, отправив Зое извиняющуюся улыбку, жадно погрузилась в рассматривание жизни своего патрона. Оказывается, Эмиль 1993 года рождения, на два года старше Веры. Листая множество его фотографий, которые свидетельствовали о том, что он все детство провел в тренировках, она обнаружила печальную ретроспективу взросления существа, которому запретили быть собой. Вот он в Индии у Ганга, вот в воротах тибетского монастыря, вот на соревнованиях по боевым искусствам – и везде одно и то же выражение лица: опущенные уголки рта, темные круги под глазами и взгляд обреченного. Вокруг него счастливая, одухотворенная семья, одетая или в белое, или в разные национальные костюмы с узорами. И мальчик с лицом, напоминающим знаменитого котика Грампи Кэт. Даже Зоя – девочка с каштановыми волосами и свежим кукольным личиком – иногда улыбалась.

– Удивительный факт, – смеясь, рассказывала Валери, – один из наших очень далеких предков из России пережил приключение, связанное с людоедством. С тех пор, как мы рассказали об этом Эмилю, он полностью перешел на вегетарианство. Сам! Без нашего вмешательства.

Вера листала альбом дальше. Внезапно появились газетные вырезки, заставившие ее потрясенно ахнуть. На одном из черно-белых фото лохматый мальчишка сидел верхом на надгробной плите и что-то старательно выводил на уже знакомом Вере памятнике на кладбище Пер-Лашез.

– Это он решил написать на дедовской могиле даты своей жизни и смерти. Бунтовал. Связался с журналистами, поведал им о затее, и те пошли с ним на Пер-Лашез, фотографировали. На самом деле могила пуста… Он никак не может отделаться от мысли, что там похоронен он сам. Мы даже прорабатывали этот вопрос с психоаналитиком, но Эмиль не дается врачам, очень агрессивно их воспринимает.

На следующей газетной вырезке Эмиль уже лежал в вырытой могиле с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, изображая покойника.

– Да, он несколько раз повторял свой фокус. – Валери улыбнулась. – Даже сидел за это за решеткой, но недолго. Брат Димитрия, тогда уже патрон BRI, предложил постращать бойкого подростка. Знали бы вы, каких усилий ему стоило засунуть Эмиля в Национальную школу полиции с таким послужным списком! Но наш сын давал прекрасные результаты, все-таки годы тренировок не пропали даром.

В эту минуту в дверях веранды появился виновник обсуждения. Он наполовину надел футболку на расписанное татуировками худое, но жилистое тело, застряв локтем в рукаве и зажав телефон между ухом и плечом. Из-за легкого шума, присущего столовым, Вера не смогла расслышать, о чем он говорит. Вид у Эмиля был бодрый и слегка взволнованный. Теперь она смотрела на него другими глазами: глазами врача, понявшего, что необычное поведение пациента – букет сложных симптомов. Перед ней был человек, не обретший собственную идентичность. Он не знал, кто он…

– Куаду пытался покончить с собой. – Эмиль нырнул в футболку и отодвинул свободный стул. – Прыгнул с четвертого этажа своей квартиры на Риволи. Только что звонил Кристоф. Нам надо быть через час в Париже. Зоя, я возьму твой «Мини Купер».

Зоя было открыла рот, чтобы возмутиться, но Эмиль не дал ей ничего сказать.

– А нечего было тащить меня сюда. Я разве просил?

Он повернулся к замершей с альбомом в руках Вере.

– Вы поедете со мной, – опять не то вопрос, не то утверждение. Скорее последнее.

Потом он опустил глаза к альбому и добавил:

– А, ты уже все ей рассказала, мама. Жаль… Было так забавно смотреть, как она считает меня восставшим мертвецом. Всю малину мне испортила! Хотя, может, Вера уже сама обо всем догадалась. – Он расстегнул ремешок ее часов и положил их на стол возле ее тарелки. – После того как провела рекогносцировку нашей квартиры.

Вера потупила глаза, занявшись часами, и долго не могла пристроить их на руке. Он же спал как убитый! Как понял?

– Куаду не тот, кого вы ищете. Но он знаком с убийцей, – перевела разговор в другое русло Зоя, очевидно, желая исправить неловкость ситуации.

– Ты составила профиль убийцы? – оживился Эмиль.

– Да.

– Давай, валяй.

– Сначала поешь.

– Ну, только не начинай, – развел руками он и налил себе апельсинового сока.