Ты можешь идти один

Чужой дом, детская горка, мусорный контейнер… Наверное, я куда-то шел. Еще одна вспышка — я сижу на скамейке возле своего подъезда и смотрю на экран мобильного телефона. Кому я хотел позвонить? Не помню…

В списке контактов нашел номер Бори. Не решился звонить. Отправил сообщение: «Как дела?»

Сообщение улетело в неизвестность. Я продолжал таращиться на экран. Появилась заставка с часами. Половина второго ночи. Куда ушло столько времени?

Телефон зажужжал, принимая ответное сообщение. Я нажал кнопку и прочитал: «Все отлично. Занимался сексом — действительно великолепная вещь!»

Снова тьма. Когда сознание вернулось, я увидел, что идет вызов. Слышал тихие гудки. Похоже, я звонил Боре. Быстро поднес трубку к уху.

— Да? — голос Брика.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я каким-то чужим, жутким голосом.

— Секс? — переспросил тот. — Я имел в виду половой акт.

До меня донесся сонный голос. Хотелось бы не узнать его, но это голос Маши. Должно быть, спрашивала, кто звонит.

— Выйди в другую комнату, — попросил я.

Боря хмыкнул, но, судя по звукам, послушался.

— Я на месте, — отчитался он. — Что, что-то не так?

Наверное, я уже не мог испытать больше отчаяния, и поэтому забота о друге вышла на передний план.

— Ты… ты хотя бы «вытаскивал»? — спросил я. Слова эхом грохотали в моей внезапно опустевшей голове.

— Неоднократно. В этом же вся суть, насколько я понял? Возвратно-поступательные движения…

Тьма снова накрыла меня. Что я говорил в трубку в это время? Не знаю. Наверное, читал лекцию о безопасном сексе. Потому что когда сознание в последний раз ко мне вернулось, я лежал в своей постели и читал новое сообщение: «Я попробовал еще раз, предохранялся. Теперь все нормально?»

«Да», — ответил я. И мир окончательно исчез.

Глава 32

В темноте слышится ритмичное постукивание — такое успокаивающее. Сквозь сон я пытаюсь понять, что это. Открывать глаза не хочется. Век бы провести в этой темноте, опутывая мыслями повторяющееся постукивание. Но кто-то ждет моего пробуждения. Кто-то, кому я нужен.

Я открыл глаза и сел, опершись руками о столик. Немного кружилась голова. Посмотрел перед собой и увидел сидящего напротив в точно такой же позе Брика.

— С пробуждением, — улыбнулся он. — Долго же ты.

Ну да, точно. Мы с ним едем в поезде. Бежим, скрываемся. Как я мог решиться покинуть все, что знал? Не помню. Значит, так было нужно. Значит, помочь Брику гораздо важнее, чем сохранить остатки собственного благополучия.

За окном непроглядная темнота. Наверное, поезд двигался через совершенно безлюдную местность или же через туннель. Тьма усугублялась лампочкой, освещающей небольшое купе.

— Чем ярче свет внутри, тем гуще тьма снаружи, — сказал Брик.

— Я же просил тебя не читать мои мысли, — проворчал я. — Куда мы едем?

Брик приподнял брови.

— Ты разве не помнишь?

— Не могу вспомнить. Знаю, что мы бежим, но куда…

Брик ответил не сразу. Он нагнулся, достал откуда-то рюкзак и, покопавшись в нем, выложил на стол карандаш, катушку ниток и гайку. Я молча наблюдал за его приготовлениями.

— Физика — великая наука, — сказал Брик, отрывая большой кусок нитки. — Она может объяснить практически все процессы, происходящие в мире. А там, где физика бессильна, в дело вступает химия, а уж затем — психология, во всей ее многогранности.

— И что?

Боря сложил нитку в несколько раз и к одному концу ее привязал гайку. Другой конец намотал на карандаш.

— Взгляни! — Он поднял карандаш и стал вращать кистью руки. Гайка полетела по кругу, центром которого стал карандаш.

— Красиво, — поморщился я.

— Речь не о красоте. Я показываю тебе то, что называется центробежной силой. Это простейший физический опыт, открывающий целые бездны. Все небесные тела подвержены центробежной силе. Земля вращается вокруг Солнца так же, как эта гайка вокруг карандаша. Согласись, было бы глупо предположить, что человеческая жизнь строится по иным принципам. Что ты видишь в этом вращении? Три элемента: гайка, нитка, карандаш. И еще — движение. Давай, наполни их смыслом.

Я прикрыл глаза. Вращение гайки раздражало, от него рябило в глазах.

— Нить при вращении будто рисует круг, — нехотя сказал я. Не было настроения играть в какие-то игры.

— Так точно. Что же есть этот круг?

— Не знаю. Боря, я очень устал. Лягу, пожалуй, спать.

Гайка чиркнула по моему лбу, оставив царапину.

— Дурак, что ли? — Я отшатнулся, прижав ладонь к лицу. Крови вроде не было.

— Надеюсь, это тебя взбодрит. Итак, выдай гипотезу: что есть этот круг?

Больше всего я хотел кинуться на этого недомерка и ударить его. Но взгляд Брика, чересчур прямой и сильный, меня подчинил.

— Это жизнь, — сказал я.

— Не совсем, но верно. Жизнь — это вся система. А круг — лишь твои поступки. Ты делаешь одно дело, потом другое, третье, порой никак не связывая их между собой. Но они связаны. Один поступок — одно положение нити. Но они сливаются в круг. В целое полотно неразрывно связанных поступков. Полотно, которое ты ткешь от рождения до смерти.

Теперь гайка уже не раздражала меня. Она гипнотизировала. Я не мог оторвать взгляда от сверкающего пятна.