Творцы русской идеи

⁵ Булгаков С. Н. Соч. М., 1993. Т. 2. С. 244. Для Булгакова «личность есть каждому присущая и неведомая тайна, неисследимая бездна, неизмеримая глубина. Она абсолютна в потенциальной значимости своей… Личный характер бытия, свою ипостасность мы даже гипотетически не можем удалить из живого сознания…» (Булгаков С. Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 245).

⁶ Булгаков С. Н. Соч. Т. 2. С. 262.

⁷ Там же. С. 424–425.

⁸ Булгаков С. От марксизма к идеализму. С. 238.

⁹ Булгаков С. Н. Соч. Т. 1. С. 32.

¹⁰ Там же. Т. 2. С. 300.

¹¹ Там же. С. 321.

¹² Там же. Т. 1. С. 133.

¹³ Там же. С. 147.

¹⁴ Там же. С. 155.

¹⁵ Там же. С. 158.

¹⁶ Там же. С. 170.

¹⁷ Там же. С. 171.

™ Булгаков С. Православие. Париж, 1985. С. 359.

¹⁹ Там же. С. 361.

²⁰ Там же. С. 365.

²¹ Булгаков С. Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 13.

²² Там же.

²³ Там же. С. 48–49.

²⁴ Там же. С. 53. «Соборность есть на самом деле единство и на самом деле во множестве; поэтому и в церковь входят все и в то же время она едина; каждый, кто воистину в церкви, имеет в себе всех, сам есть вся церковь, но и обладаем всеми. Поэтому нельзя сказать, что церковь есть общество, ибо общество есть внешнее выражение ее, схема или образ, правильнее определить ее как многоединое существо» (Булгаков С. Н. Соч. Т. 1. С. 411).

²⁵ Булгаков С. Свет невечерний. С. 172.

²⁶ Там же. С. 186–187.

²⁷ Там же. С. 311.

²⁸ Булгаков С. Н. Соч. Т. 2. С. 590.

²⁹ Булгаков С. Философия имени. Париж, 1953. С. 25.

³⁰ Там же. С. 105.

³¹ Там же. С. 135.

³² Там же.

³³ Там же. С. 174.

³⁴ Там же. С. 190.

³⁵ Булгаков С. Н. Соч. Т. 1. С. 314.

³⁶ Там же. С. 388.

Глава десятая ОТ НИЦШЕ К ХРИСТУ (ФРАНК)

Бердяев был выслан из страны не один. Осуществилось (с обратным знаком) то, что в XV веке сатирически изобразил в «Корабле дураков» немецкий писатель Себастиан Бранд. Автор задумал изгнать на корабле из общества множество пороков и глупостей. Четыре с лишним века спустя советская действительность породила иную реалию: собрали правители самых мудрых людей и отправили их морем вон из страны на двух кораблях. Корабли были немецкими, назывались «Пруссия» и «Обер-бургомистр Хакен», отвалили они от питерской гавани поздней осенью 1922 года.

«Философский пароход» (так говорили русские), «корабль дураков XX века» (острили немцы) увозил интеллектуальную элиту нации. Здесь были блистательный и экспансивный Бердяев, глава русской философской школы Лосский, проницательный социолог Сорокин, правовед Новгородцев и его талантливые ученики Ильин и Вышеславцев, философ истории Карсавин и многие другие. В этих обстоятельствах статья «Философию за борт!», появившаяся в 1922 году в новосозданном журнале «Под знаменем марксизма», приобретала зловещий смысл.

Среди пассажиров парохода «Обер-бургомистр Хакен» выделялся крупной своей фигурой господин средних лет. Близорукие глаза его всегда светились добротой, располагали к откровенному разговору. Говорил он тихим голосом, не спеша. Спокойные, медлительные движения. Высокий лоб мыслителя. Семен Людвигович Франк (1877–1950) был неофитом среди гонимых русских мыслителей. В зрелом возрасте (в 1912 году) он крестился. Теперь страдал за принятую веру. Насколько она устойчива?

О Франке было известно, что он может менять свои убеждения. Произойдет ли теперь очередной вираж? Откажись он от веры, поклонись новым «богам», заяви о своей преданности советской власти, выступающей, кстати, в защиту инородцев, к каковым Франк в силу своего иудейского происхождения мог себя причислить, он был бы обласкан и прославлен. Передавали, что Троцкий ждал покаяния от Франка и готов был его простить. Но Франк не колебался, вины за собой не чувствовал: истина была обретена, предстояло постичь ее до конца, открыть другим. И он добился своего: стал признанным авторитетом. В. Зеньковский в своей известной «Истории русской философии» оценил Франка высоко: «По силе философского зрения Франка без колебаний можно назвать самым выдающимся философом вообще»¹.

Родился Семен Людвигович в Москве в семье врача. В раннем детстве получил правоверное еврейское воспитание. «Мое христианство, — вспоминал он, — я всегда осознавал как наслоение на ветхозаветной основе, как естественное развитие религиозной жизни моего детства». В свое время Кант противопоставил Ветхий и Новый Завет как политическую догму и моральную систему, возникновение христианства он рассматривал как духовную революцию, впервые давшую миру религию. Для Франка связь между двумя частями была закономерна, сам он пережил куда более крутые скачки в воззрениях и смену кумиров.