Читаем Творцы русской идеи полностью

В своей социальной философии Франк — яркий сторонник органической теории общества. Однако его органицизм носит утонченный и духовный характер и весьма далек от аналогий между биологическим организмом и общественным целым. К тому же Франк различает соборное, целостное ядро общества (которое может быть сравнено с духовным организмом, с центром в форме сознания «мы») и более видимую периферию общественной жизни, которая носит скорее механический характер. Говоря словами Франка, сфера «общественности» (механический аспект общества) основывается на глубинной сфере «соборности» (духовной основе общества)»22.

Франк приводит три примера соборных отношений между людьми. Это семья, церковь, «братство», возникающие в результате дружбы, службы и т. д. Главный признак соборного единства: «Целое не только неразрывно объединяет части, но налично в каждой его части»23. Личность и целое, как и отдельные личности, связаны между собой отношениями любви. Любовь есть именно название для той связи, в которой объект отношения, будучи вне нас, есть вместе с тем наше достояние, где отдающий себя внутренне обогащает самого себя.

Всюду, где существует соборное единство, проявляется живая личность. «Мы» столь же индивидуально, как «я» и «ты». Человечество «может стать в пределе объектом любви и, следовательно, подлинно конкретным соборным единством либо для того, кто в состоянии конкретно воспринимать и любить все народы, его составляющие, либо в том религиозном плане всеединства, для которого «несть ни эллина, ни иудея», а есть единый соборный организм Богочеловечества»24.

Соборность — вневременное единство. Прошлое живет в настоящем, настоящее устремлено в будущее. Обычаи и нравы созданы предками, древние святыни побуждают к подвигу. «Революции — эти судорожные и безумные покушения на самоубийство — суть тоже выражения прошлого, обнаружение тенденций, идущих из прошлого: в них сказываются губительные действия ядов, накопленных в прошлом, и судорожнее попытки освободиться от них. И если они не приводят к гибели общества, то это всегда определено тем, что израненный и обессиленный организм через некоторое время оживает под действием сохранившихся здоровых сил прошлого»25. Франк верит в Россию, в то, что здоровое прошлое возобладает над катастрофическим настоящим.

Общество — особая форма бытия. Материальная или духовная? Ни то ни другое. Гуссерль дал убедительную критику психологизма в науке, она вполне справедлива и в отношении общественных явлений. Общественное бытие выходит за пределы антитезы материальное — психическое, субъекта и объекта. «Оно сразу и субъективно и объективно»26. На Гегеля, которому это было известно, Франк не ссылается.

Есть что-то мистическое, считает Франк, в общественной жизни. «Мистично государство… Мистичен закон, которому мы повинуемся, который холодно-беспощадно повелевает нами, без того, чтобы мы знали, кому именно и чему мы в нем подчиняемся — воле давно умершего, истлевшего в могиле человека, который некогда его издал, или словам, напечатанным в какой-то книге… Мистичность общественных явлений и сил не означает, что они имеют подлинно божественную природу, обязывающую нас к религиозному поклонению, они могут быть и ложными богами»27.

Человек не просто «делатель орудий», как полагал Франклин. Признаком человека является его сверхчеловеческая, богочеловеческая природа. Человек не только знает Бога, но несет его в себе. Это выражается в категории должного и образует существо его общественной жизни.

Право — это совокупность должного. Право и нравственность неразличимы — «ни по предмету, ни по происхождению»28. Древние обозначали их одним словом. Только христианство внесло уточнение: Богу — богово, а кесарю — кесарево. Ошибка Канта, полагает Франк, — в рассмотрении нравственности как закона. Между тем нравственность есть не что иное, как благодать, присутствие в нас Бога. Как и в других случаях, Франк, возражая Канту, дает лишь собственные вариации на тему, заданную немецким мудрецом. На первое место Франк выдвигает обязанность. Кант называл ее долгом. Для Франка служение божественной правде — единственное неотъемлемое право человека, сочленяющее его с другими. Франк не устает повторять: «Общественная жизнь есть совместная, соборная жизнь человека»29. Проникшись пониманием этой истины, можно делать выводы об общественном устройстве.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии