Туз Черепов

— Напротив, — сказала она. — Несколько поколений моей семьи были твердыми сторонниками пробужденцев. Мой отец лишился жизни, служа им. Я сама была готова войти в орден, но его смерть сделала меня главой семьи. И Харбли очень набожен. Нет никого более лояльного им, чем я.

Но в ее глазах стояла кривая усмешка, и они оба знали, что это неправда. Амалиция была женщиной неудержимых страстей. В ней бесконтрольно бушевали любовь и ненависть. Она поддерживала прочные связи с пробужденцами — по политическим причинам, — но в сердце она терпеть их не могла, и ее набожность была обыкновенным притворством.

— Давай предположим, гипотетически, что есть способ поставить пробужденцам фингал под глаз за то, через что тебе пришлось пройти, — сказал он. — Ты бы заинтересовалась?

— Дариан! — воскликнула она. — Почему я должна питать ненависть к пробужденцам?

— Ну, быть может, за то, что они превратили твоего отца в высокомерного ублюдка? — предположил он. — Ты сама знаешь, что именно эта пробужденческая чушь сделала из него тирана. Она разрушила твою юность. И если бы не она, Галлиан жил бы до сих пор. Он работал на них, помнишь?

— Наверно ты считаешь меня очень мстительной особой, — сказала она с озорным блеском в глазах. — Но продолжай. Мы же говорим гипотетически.

— Мне нужно поймать императора.

Фрей сделал еще несколько шагов по зеленой аллее, прежде чем осознал, что она остановилась. Он оглянулся. Она глядела на него, широко открыв глаза.

— Поймать? — спросила она, с изумленным смехом. — Ты хочешь поймать императора? Могу ли я спросить, зачем?

— Мне кажется, тебе лучше не знать подробностей, — сказал он. — Подумай.

— Да, поняла, — сказала она. — И чем я могу помочь тебе в этой, откровенно говоря, безумной затее?

— Мне надо, чтобы ты кое-что продала пробужденцам.

Она скрестила руки:

— Я жду объяснений.

— Помнишь Крейка?

— О, да, — ядовито сказала она. — Твой сообщник по преступлениям.

Ага, старая обида. Отлично, он ее достал.

— Отец Крейка не захотел встать на колени перед пробуженцами, и они послали императора, чтобы ввести его сына в кому. Они предполагали, что он там и останется, если Роджибальд их не поддержит.

Он замолчал, давая ей время подумать. Как и большинство аристократов, она считала знать священным орденом, на который не распространяются методы, применимые к беднякам. И ее шокировало, когда с одним из них поступили таким образом.

— А ты мне не врешь? — спросила она.

— Ты читала в газетах о случаях загадочной чумы, а?

— Возможно, — осторожно сказала она.

— А теперь подумай. Эта чума поражает только аристократов. Смешно, а?

— Только аристократов, которые противостоят пробужденцам, — заметила она. — И это не я.

Слабая защита, и он видел, что она это понимает.

Он пожал плечами:

— Скользкая дорожка. Как ты думаешь, сколько времени знать будет оставаться в безопасности при правлении пробужденцев, если они уже похищают первенцев? Сколько времени осталось до того момента, когда они придут сюда и потребуют все твои деньги, все твои особняки и вообще все, что у тебя есть?

Вот это удар. Она поверила ему, и удар ее потряс.

Она опять начала идти, с потрясенным взглядом на лице. Почти машинально, она соединила его руку со своей, и они вместе пошли по аллее.

Они обошли вокруг острова, проходя мимо рядов статуй. Бриз приносил запах соли, шелестели деревья. Фрей слышал далекий морской прибой. Он не говорил ничего, давая Амалиции подумать.

— Ты просишь меня рискнуть собой, — наконец сказала она.

— Я прошу тебя подстраховаться, — сказал он. — Подумай о том, что произойдет, если пробужденцы проиграют эту войну. Будь уверена, эрцгерцог без всякого удовольствия будет смотреть на те семьи, которые поддерживали его врагов. Но если он узнает, что ты помогла ему…

— Но пробужденцы могут узнать! — встревоженно сказала она.

— И кто им скажет? Я? Послушай, ты не должна почти ничего делать. Я просто дам тебе имя человека, которого ты кинешь.

— Дариан, — сказала она, вздрогнув.

— Извини. Суть в том, что ты будешь должна сказать, что ты кое-что от кого-то слышала. В самом худшем случае, это будет просто неверная информация, принятая за чистую монету; ты, как человек, лояльный ордену, просто передашь ее. Они же не смогут обвинить тебя за это, верно?

— И что потом? — спросила она. Он уже убедил ее, она спрашивала о деталях, желая быть уверенной, что ей ничего не грозит.

— Они выслушают тебя. Они поверят тебе. И, поскольку ты скажешь, что наш человек будет там недолго, они пошлют императора нанести ему визит, как они сделали с семьей Крейка.

— И ты будешь ждать?

— Точно.

— И не скажешь никому?

— Только эрцгерцогу, и только тогда, когда придет время. У меня есть достаточно связей, так что мое слово до него дойдет. Быть может, ты получишь медаль, если эрцгерцог победит. Престиж семьи и все такое.

— И как зовут твою жертву?

— Эбенвард Плом.

— Ха! — сказала она. — Одно время он был в их списке, несомненно, хотя никогда не говорил, что находится в оппозиции пробужденцам. Но он почти никогда не уезжает из Теска; там они его не достанут.