Тутанхамон

— Останься, Раннабу, твои глаза могут увидеть то, что ускользнуло от моего взора и от взора моего учителя.

Раннабу почтительно поклонился и замер, глядя снизу вверх на нас, которым приходился чуть выше пояса. Странное это было зрелище — фараон, жрец и учёный карлик на плоской крыше храма бога Пта, под тревожным звёздным небом.

— Вот что тревожит меня — заговорил Тутанхамон медленно и очень тихо, — что не даёт покоя моему сердцу, что мешает сну и отдыху и уводит меня в край мрачных мыслей, горьких, как перезревшие плоды. Было время, когда люди Кемет разделились на приверженцев Атона и старых богов, на немху и людей золотой крови. Тогда Кемет была со всех сторон окружена врагами и речь шла уже не о расширении и даже не об удержании границ, но о спасении остатков ханаанских владений. Если посылали войска в Ханаан, у них не было никакого успеха, ибо брат смотрел на брата как на врага и поклоняющийся Атону был готов вонзить зубы в горло тому, кто хранил амулет с изображением Амона-Ра. Настало время, когда все поняли, что, если так и будет продолжаться, Кемет погибнет под натиском хананеев или хатти. Восстановленные храмы побудили людей к примирению, боги просветили их разум, и рука сошлась с рукой, и брат наконец взглянул в глаза брата. Но вот прошло время, и все забыли о том, что враги Кемет живы и благоденствуют. Мои войска ведут успешные бои в стране Куш, храмы получают богатую военную добычу, добились мы успехов и в Ханаане, но всё это время хатти собирали силы. И вот теперь предстоит решить, что делать: допустить, чтобы стрела войны перелетела через границы царства Хатти, или ждать, пока оно само двинется на нас? Недавно у меня были Джхутимес и Хоремхеб, оба они обеспокоены тем, что наш союзник и дед моей жены Ташшур Душратта может не выдержать натиска хатти и погибнуть, увлекая за собой многие мелкие царства. Эйе же противостоит этому, Эйе не хочет войны. Я и сам не стал бы развязывать её, пока мы были слабы, ты помнишь, учитель, как в своё время я удерживал от этого Хоремхеба...

— Помню, твоё величество.

— Но теперь я вижу, что Кемет достаточно сильна, чтобы противостоять хатти, а главное — я не могу допустить, чтобы погиб тот, кому я обещал твёрдый союз и покровительство.

Быть трусом, когда речь идёт о спасении друга — худшее из предательств! И я решил, что повелю Хоремхебу собирать войска на северо-востоке. С Эйе я справлюсь, я давно уже не соглашаюсь с ним во многих вещах. Но вот что страшно: моя жена, царевна Ташшур, по просьбе Джхутимеса сама всё рассказала мне, поведала, что Супиллулиума намеревается действовать и силой, и хитростью против Великого Дома, чтобы не допустить прибытия войск Хоремхеба на границу Ханаана. Против силы есть оружие, есть мечи и луки. Но против хитрости...

— Ты подозреваешь кого-нибудь, твоё величество? — спросил я.

— Хуже всего обидеть человека несправедливым подозрением, и я стараюсь не думать плохо о людях, которые не причинили мне никакого зла. Да и кто может действовать заодно с хатти? В моём женском доме нет женщин их племени, среди сыновей Кемет вряд ли найдётся кто-то, кто может желать победы хатти. Это невозможно! — Он содрогнулся от самой этой мысли, она привела его в ужас, как внезапное появление ядовитой змеи. — И кто может действовать против меня? Немху благодарны мне, благодарны и те, кому я вернул свою милость — бывший верховный жрец Дома Солнца Туту, царедворец Маху, не говоря уже о служителях богов, чьи храмы несказанно обогатились. Неджесы и воины тоже не поднимут меча против меня, ибо я уменьшил налоги, ибо поддержал войска в трудное время богатствами царской казны. Кто же тогда, кто?

— А откуда получила эти сведения твоя жена, божественный господин? — спросил Раннабу. — От своего деда?

— Да, от своего деда, царя Душратты. И она не стала бы обманывать меня, она любит меня...

— Прежде всего потому, что обман не в интересах её деда, царя Митанни, — рассудительно заметил Раннабу.

Тутанхамон улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться косматой головы карлика.

— Ты не веришь в бескорыстную любовь женщины к мужчине, Раннабу?

— Мне самому не дано испытать любви женщины, твоё величество, но я не могу не верить, когда вижу её величество царицу Анхесенпаамон, когда вижу Бенамут, чьи сердца горят любовью к тебе. И всё же женщины бывают коварны, а бывают просто глупы, и тогда невольно могут причинить зло...

Тутанхамон задумался, глядя на звёзды. Своей тонкой, узкой рукой он удерживал мою руку на своём плече, и сердце моё радовалось от того, что он ещё нуждается в моей поддержке, хотя сам давно вершит судьбы Кемет. Раннабу что-то пробормотал себе под нос, должно быть, опять по поводу женской глупости или хитрости, и это рассмешило нас. Становилось прохладно, как всегда бывает ночами перет, и я сказал:

— Твоё величество, не пора ли вернуться во дворец?

— Нет-нет, побудем здесь ещё, учитель. Я хочу услышать твой совет, твой и Раннабу. Эйе уже не может помочь мне. С недавних пор я чувствую, что мы отдаляемся друг от друга...