Тутанхамон

На другой день всей Кемет было объявлено, что божественный фараон Небхепрура в знак своего поклонения богу Амону принял имя Тутанхамон — живой образ Амона. И вместе с ним изменила своё имя и царица, став царицей Анхесенпаамон. Горько стало только один раз, когда я увидела глаза матери, великой царицы Нефр-эт. Она всё ещё оставалась в Ахетатоне, и мы навестили её вскоре после великого праздника Амона в Опете. Она была так бледна и худа, что уже казалась собственным Ка, руки её бессильно лежали на коленях, как умирающие цветы, благоуханные и печальные в своём увядании. Медленно и скорбно угасала она в своих покоях, где стояло ложе с золотыми головами сфинксов, на котором умер великий Эхнатон, где в нишах стояли его статуи из эбенового дерева и чёрного камня, где стены украшали изображения счастливой семейной жизни царской четы, где над дверями царственное Солнце протягивало к входящим свои руки-лучи. Окружённая немногими преданными слугами, она проводила свои дни, погрузившись в воспоминания, и взор её больших печальных глаз, казалось, достигал уже глубины подземного Хапи. Мы приветствовали её, и она ответила нам ласковым приветствием, задержав свой взгляд на Тутанхамоне. На вопросы о здоровье она лишь покачала головой и устало прикрыла глаза, и мы увидели, как отяжелели её веки.

Она спросила, как протекает наша жизнь в Мен-Нофере, какие церемонии проходят в царском дворце, кто из придворных теперь занимает важные государственные должности. И удивилась, узнав, что верховным жрецом Амона-Ра стал Эйе.

— Отчего ты не захотел принять сан верховного жреца? — спросила она моего мужа. — Ты молод, но тем больше было бы у тебя времени для постижения божественной мудрости.

— Церемонии и исполнение обрядов отнимали бы слишком много времени, мать. А оно нужно мне для восстановления храмов, для примирения жителей Кемет, для исправления того, что... — Он запнулся, видимо, не желая упоминать имени моего отца. — Дела Кемет требуют постоянного внимания, я всегда прочитываю сам донесения военачальников.

— И каковы дела Кемет на границах?

— Поход в Ханаан был удачен, но Хоремхеб думает, что этим дело не кончится. Наместником областей за третьим порогом Хапи я хочу сделать Кенна. Из-за этого, правда, придётся ему ненадолго отложить свою свадьбу, но кто лучше него послужит мне там, на юге? Куш — благодатная страна, довольно спокойная, но и там нужно зоркое око и крепкая рука. Время от времени и там вспыхивают волнения, но мне кажется, что в этом виноваты больше хатти, чем сами жители Куша. Присутствие хатти ощущается везде, и в Ретенну и в Митанни...

— И что ты думаешь делать?

— Пока я ничего не могу сделать. Они не бросили мне прямого вызова, а первым я не начну войны.

— Но этого хочет Хоремхеб?

— Да. Но я не хочу! И этого не будет. Хатти могущественны и сильны, а у Кемет нет сил и средств, чтобы вести с ними победоносную войну. Хатти сильны не только оружием, они сильны золотом и разумом своего царя Супиллулиумы, они умело действуют и в Вавилоне, и в Джахи, и в Митанни. Если бы у Супиллулиумы были дочери, я скрепил бы союз с ним женитьбой на его дочери. Но у него только сыновья, все отважные воины. Может быть, дождёмся тех времён, когда у меня будет дочь и я смогу выдать её замуж за царского сына хатти? — Он лукаво улыбнулся. — С сильным противником лучше заключить союз, если ты не имеешь сил с ним бороться. Хоремхебу ещё нужно это понять... Он отважный полководец, но в делах договоров не смыслит ничего. Своему сыну я завещаю поддерживать мир с хатти, пока это будет возможно, ибо они могут погубить Кемет. Только тогда, когда наше войско будет превосходить войско хатти в пять, в десять, в двадцать раз, я позволю стреле войны перелететь через границы их царства.

— Неужели ты думаешь, что воины Кемет уступят хатти?

— Это огорчает многих, Эйе прежде всего, но я предпочитаю смотреть в глаза богине Маат. Только глупец бросится на человека с мечом, имея в руках палку. Знаю, многим это не понравится, особенно военачальникам. Но я вижу яснее их...

Мать опустила глаза, лицо её было мертвенно. Она всё понимала, понимала и то, что Тутанхамон уже не может отступить, что изменить своему решению значит показать слабость и тем самым поколебать свою власть. И я понимала это, ибо рядом с моим мужем становилась мудрой. Он не раз говорил со мной о хатти. И я была согласна с ним, ибо видела истину его слов.

— Военачальники всегда рвутся в бой, ведь война приносит богатую добычу. Что ж, скоро объявлю второй поход в Ханаан. И сам буду в нём участвовать, пора показать, что Джхутимес был хорошим учителем. Этих царьков нужно наказать, они ещё не почувствовали крепость моей руки. Нужно присматриваться к ретенну, союз с ними хотя и кажется прочным, доверия они мне не внушают. Эйе спокоен на их счёт, а я нет. Но главное — хатти! Небутенеф однажды столкнулся с ними...

— Небутенеф — тот самый, кого ты спас от гнева Хоремхеба?