Турнир

— Он самый. Я вот своих имен не меняю, не то, что некоторые. Здрав буде, лягушонок. Ты вроде поменьше был. Давай лапу, ваше величество. Как, не зазнался еще?

За ним из ковчега выбралась Дениза, все с той же мальчишеской стрижкой. Она изумленно огляделась по сторонам:

— Ну и дела. Раздолье для спелеологов. Гонзо, с тебя экскурсионная программа.

— Запросто. Куда угодно, — я заметался между ними, готовый услужить, как в старые времена, но тут из Зайца выпорхнула еще одна экзотическая птичка. Высокая, стройная эльфийка такой ослепительной красоты, что со стороны пододвинувшихся к нам рогатых вельмож раздался ошеломленный вздох. Только почему — то жгучая брюнетка. И глаза с красным ободком. Погодите, так не бывает. Ясноглазые — они совсем другие. Красавица поправила прическу, победительно улыбнулась. Жесты и мимика показались мне о-о-очень знакомыми. Неужели… Нет!!! Как это возможно?! Ниама?!

А Дилморон, не говоря ни слова, подошел и, взяв девушку за руку, повел ее меж шеренг гвардии к белокаменным ступеням дворца. Я, ничего не понимая, завертел головой и наткнулся на насмешливый взгляд Махора. Баркидец кивнул мне в сторону виконта де Горгота и, комично поджав губы, произнес:

— Три направленных перерождения было у мужчины. Такое дело. Теперь ни одного. Для милого дружка, сережку из ушка. Правильно? Вот и ему не жалко. Он у нас — душа — человек, хоть иногда и бывает сквалыгой. Сдается мне, Гонзо, что скоро у Подземелья будет новая королева. Как говорится — жили они долго и счастливо, а потом повесились на одной веревке.

Дениза сварливо толкнула Махора в бок:

— Дождешься у меня! Язык с мылом вымою!

Я затаил дыхание. Как схитрили, а? Никогда избранницей нашего короля не стать ифритке или девице с Желтка, слишком еще сильна неприязнь к этим мирам. Иное дело — эльфийка. Мы хоть и были врагами, но к ясноглазым всегда почему — то претензий меньше. Славно придумано! Какие они все — таки молодцы!

Поздно вечером, когда в королевском дворце вовсю бушевал разудалый карнавал, я вновь, как намагниченный, бродил вокруг ковчега, и мне мнилось, что грызун следит за мной глазами иллюминаторов. Пусть следит, лишь бы голос не подавал. Всю округу перепугает. Я похлопал ладонью обшивку:

— А может, пока суть да дело, перенести в тебя свой рабочий кабинет? Чего ты зря простаиваешь?

И бумерангом метнулась в сознание непрошеная мысль: «С него все началось, им и заканчивается!». А Заяц вдруг тихонько проскрипел в ответ на мое предложение:

— Ладно, но с тебя — шестеренки.

Ой! Я слышал или мне это почудилось?