Турецкий горошек

Из-за густого тумана резко снизилась видимость на дороге. В Новой Англии бывает не так уж много туманных дней. Мне страшно вести машину в таком молоке. По крайней мере, если меня заносит во время снегопада, то я вижу, во что мне суждено врезаться. Все водители на трассе снизили скорость и тащатся максимум тридцать миль в час. Я припала к рулю, словно этот наклон вперед на несколько дюймов может мне помочь видеть гораздо дальше.

Я приезжаю раньше Дэвида, который разговаривал с Беном, когда я выехала с фермы. Войдя в дом, я принимаюсь за уборку на кухне; в спешке перед отъездом мне не удалось убрать последствия моих кулинарных подвигов.

Мой муж входит на кухню. Судя по его поведению, он сильно раздражен. Может, он сам постепенно успокоится, если я не буду приставать с расспросами. Это было бы слишком хорошо.

Он начинает говорить, отрывисто выпаливая слова.

– Ты собираешься образумить свою мать? – Он расхаживает по кухне, даже не сняв пальто и перчаток.

– По-моему, в Аризоне ей будет хорошо. Почему я должна образумить ее?

– Я имею в виду не переезд. А дом. Вместе с землей он безусловно потянет как минимум на миллион.

– А тебе-то что с того?

Он хлестнул перчатками по высокому кухонному столу.

– Господи, Лиз, не строй из себя блаженную дурочку. Твоя мать еле сводила концы с концами, сидя на золотом дне. Если бы она продала усадьбу, то могла бы выгодно вложить деньги и жить припеваючи.

Если я и дурочка, то у Дэвида крайне ограниченный кругозор, и хотя я понимаю, что в данном случае бесполезно ему что-либо объяснять, но все же хочу попытаться. Главное, мне хочется, чтобы он понял мою точку зрения.

– Нет, ты неправильно понимаешь ситуацию. Она не могла бы продать ее. Она должна была сохранить ее для Бена. Сотни лет эта усадьба передается по наследству старшему сыну. И моему брату она нужна.

Дэвид расстегивает пальто. Он говорит медленно, словно я ребенок, не способный понять элементарных вещей.

– Конечно, она нужна ему. Она стоит целое состояние. А как ты отнесешься к тому, что твоей матери, возможно, придется окончить дни в доме престарелых? Кто будет оплачивать ее содержание?

– Может быть, тогда мы и продадим усадьбу. Но лучше сохраним и поделим расходы по содержанию на нас троих.

– Ты ничего не смыслишь в денежных вопросах. Это усадьбу вам надо поделить на троих.

В нашей семье так не принято. Несмотря на мелкие ссоры и разногласия, у нас хорошая семья. Крепкий родственный клан. Когда брат Дэвида попал в больницу, мы узнали об этом, только когда он вышел. Это было не важно, и я уверена, что Дэвид даже не навестил бы его там. Его сестра обо всем знала, но и не подумала навестить брата.

– У нас в семье так не принято. Папа не делился с дядей Арчером и дядей Уолтером.

– Значит, из-за каких-то устаревших семейных традиций вы с Джилл позволите Бену увести все наследство у вас из-под носа?

Мне хочется закричать или разбить пару тарелок. Но я опять смиренно молчу.

– Давай лучше сменим тему, – предлагаю я. Дэвид продолжает совать нос в чужие дела, следуя за мной по пятам, поскольку я ухожу из кухни, закончив с уборкой. Храня молчание, я ложусь спать. Он наконец отстает от меня. Когда он ложится, я притворяюсь спящей.

Тошнота не оставляет меня все выходные, и я отказываюсь от поездки на субботний семейный ужин. Мне было бы приятно еще раз пообщаться с родственниками, но Дэвид все возмущается из-за дома, и наше присутствие там могло бы еще больше обострить отношения, даже если бы я хорошо себя чувствовала.

– Но я готовлю фасоль и пеку темный хлеб с кукурузой, – говорит мать, когда звонит, чтобы пригласить нас.

– О, пожалуйста, не надо о еде, – молю я. Днем меня навещают Джилл и Джанис, они сидят возле моей кровати, и мы разговариваем обо всем понемногу и о нашей матери.

Джанис заварила травяной чай и принесла мне подсушенный хлебец.

– Ты, наверное, уже потеряла все, что набрала за праздничным обедом. Даже завидно. – Она похлопывает себя по объемистому животу.

После их ухода Дэвид, работавший в своем кабинете, начинает выражать недовольство тем, что я торчу в постели. Он слегка сочувствовал мне, несмотря на скрытое напряжение, до тех пор пока не померил мне температуру и не обнаружил, что она нормальная.

– Ты собираешься обедать? – спрашивает он.

– Мне не хочется ничего готовить.

– Тогда я пойду в ресторан. Я захвачу с собой работу, мне еще много нужно сделать.

В воскресенье, во второй половине дня, он уезжает в Даллас. Моя сестра и ее семья поедут с ним, поскольку планировали уехать от нас в это же время. Бен довозит их до нашего дома, где они все пересаживаются в машину Дэвида. Шофер из его конторы в понедельник пригонит «БМВ» обратно. Понадобилась целая куча телефонных переговоров, чтобы обеспечить их материально-техническое передвижение.